Хотела пожить для себя, а тут я — невменяемая: то исчезну неизвестно куда и непонятно на сколько, то заявлюсь за полночь с огромной собакой и прошу денег на такси. Она сердилась:
— Все у тебя не как у людей.
— Почему это?
— Какого-то типа прописала, он же мог и квартиру отобрать. Все раздаешь, душа нараспашку. Шпаликовская дочка! Не знаешь, что от тебя в другую минуту ждать! Посмотри вокруг: все подруги замуж вышли, устроились. Одна ты не у дел. Ты зачем вот в прошлый раз скатерочку прожгла?
— Я не специально, прости.
— Неряха ты.
— Людочка, ну пожалуйста, и так тошно...
Я заплакала. Строгость в голосе бабушки сменилась жалостью:
— Плакса... Эх, Дашенька, милая моя Дашенька, на кого я тебя оставлю, на кого?
— Ладно тебе, Людочка. Еще неизвестно, кто скорее умрет.
— Типун тебе на язык.
* * *
Как-то я осталась у бабушки ночевать. Мы лежали в полной темноте, в воздухе висела безнадежность. Вдруг Люда изрекла: — Даша, а Дима похож на Иисуса Христа.
От неожиданности я на мгновение онемела.
Потом, подумав, согласилась:
— Да, похож. Да только он не про нас.
— Даша, а ты, случайно, не выпиваешь? Смотри, ни в коем случае. Гена ведь от этого погиб.
— Нет, ты что, Людочка, я не пью вообще.
— Гена, бедный Гена, — голос бабушки сорвался. — Все друзья-товарищи... Это они его погубили. А Инночка, моя любимая доченька... Пришла однажды ко мне через пол-Москвы пешком — странно одетая, в красивой длинной юбке. В руках какой-то сценарий. Молча прошла на балкон, потом вернулась: «Мама, я никому не нужна!!!»
И бегом из квартиры. Напротив стояла шестнадцатиэтажка, она поднялась на последний этаж и встала на балконе. Я позвонила в «скорую», а со станции прислали бригаду психиатров. Инна с минуту смотрела на врачей, а потом вдруг начала хохотать и читать строчки из сценария. Взяли ее под руки, усадили в машину и увезли. В психушку стоит только раз попасть, а уж там — как по проторенной дорожке... Зачем я позвонила в «скорую»? Никогда себе этого не прощу!
— Хватит уже! — не выдержав, прикрикнула я на Людочку. А потом мягко добавила: — Ты же не знала, что так получится.
А спустя несколько лет бабушка вызвала милицию ко мне. Только за то, что, сидя на лестнице, я пела: «Богородица, Дева, радуйся!
Благодатная Мария, Господь с тобою...» Пела потому, что думала: только это мне поможет...
* * *
Был очередной март. Самый странный месяц: не зима уже, но еще и не весна. Слякоть, тусклое солнце сквозь серую дымку. В марте у меня день рождения, который я почти никогда не отмечаю. Но тут приехал из Минска мой знакомый по ВГИКу актер Игорь Неупокоев и принялся настойчиво уговаривать устроить торжество. Я противилась, но после еще двух телефонных звонков согласилась. Сначала позвонил друг папы, режиссер Юлий Андреевич Файт, потом актриса Екатерина Сергеевна Васильева, которая после смерти мамы долгие годы меня поддерживала. И Юлий Андреевич, и Екатерина Сергеевна, поздравив, спросили, можно ли вечером прийти.
— Можно.
— Если ты не хочешь, мы не придем.
— Почему «не хочу»? Приходите.
Игорь Неупокоев появился на пороге первым. Сразу стал рассказывать, как его пробовали на роль Пастернака, но потом не взяли. «Почему?! — недоумевал Игорь. — Я же поразительно на него похож!» Когда я сказала, что жду еще гостей, Файта и Екатерину Васильеву с семьей, Неупокоев страшно заволновался, стал помогать накрывать на стол.
Приехал Файт. Начал рассказывать о своих четверых внуках, о том, что постоянно живет на Николиной горе, а в Москве бывает наездами: «Жизнь в столице ужасная». Вскоре прибыли сын Екатерины Сергеевны Митя с женой Любой. Привезли огромный и очень красивый пирог.
Все сели за стол, но к еде не прикасались — ждали Екатерину Сергеевну.
Эрдельтерьер Грэм лежал, прижавшись к моим ногам, и дышал часто-часто. Месяц назад во время прогулки какой-то стаффорд очень сильно порвал ему горло — ветеринары, которых я вызывала к собаке, в один голос говорили: «Не выживет. Нужно усыплять». Тогда я пригласила врача-гомеопата. Доктор первым делом поинтересовался, какие у пациента жалобы. Я рассказывала — врач записывал. Потом заполнил рецепты и составил схему, по которой надо давать лекарства. На третьей неделе после начала лечения Грэм стал потихоньку поправляться.
В ожидании Екатерины Сергеевны Неупокоев нашел листок с записями гомеопата и начал читать вслух: «...
