С Сашей мы учились на одном курсе, Настя и Маша поступили позже. В Машу я даже был влюблен. Хотя, кажется, в нее все были тогда влюблены, во всяком случае, недостатка в поклонниках она не испытывала. Но я так и остался одним из многих. Ничего серьезного — пару раз поцеловались.
В Щукинское училище я попал, по большому счету, случайно — меня устраивало, что оно находилось рядом с нашим домом (мы тогда жили в огромной «генеральской» коммуналке в Малом Николо-Песковском переулке). В театральных вузах, где на курсе учится человек десять-пятнадцать, все со всеми знакомы и тесно общаются, поэтому в студенческую жизнь я вписался легко. Одновременно со мной учились Коля Бурляев, Женя Стеблов, Света Савелова, сыгравшая главную роль в некогда гремевшей картине «Прощайте, голуби!»
Светина жизнь, к сожалению, сложилась трагически. Успешно начавшаяся карьера в кино не продолжилась, ролей в театре не давали. Света это очень тяжело переживала, с действительностью ее примиряли лишь большие дозы алкоголя. Савеловой уже нет в живых, однажды у нее остановилось сердце. Позже появились Никита Михалков, Маша и Настя Вертинские, Инна Гулая, Валя Малявина. У Насти с Никитой тут же начался роман. Его, правда, выгнали с четвертого курса, но он не прогадал и успешно продолжил учебу во ВГИКе.
В общем, у нас сложилась замечательная компания. Мы часто тусовались вместе, выпивали, спорили об искусстве, флиртовали. Я был юношей легкомысленным, у меня случались скоротечные, ни к чему не обязывающие романы.
Студенты театральных вузов имели тогда право проходить на любой спектакль бесплатно, чем я и пользовался. Пересмотрел весь репертуар МХАТа, Малого, «Власть тьмы», где блистал Игорь Ильинский, видел раза четыре, а в родном Вахтанговском вскоре начал выходить на сцену в массовке. Словом, не только мои дни, но и вечера были заняты. Если у меня не было дел, я их себе придумывал. Лишь бы реже бывать дома, где поселилась смерть.
Ничто не предвещало беды. Однажды, возвращаясь домой, папа поскользнулся на обледенелом асфальте, упал навзничь и больно ударился головой. Слава богу, сотрясения мозга у него не обнаружили, огромная шишка со временем рассосалась, все и думать забыли о том случае. Страшные головные боли стали мучить отца, когда я заканчивал школу. Он долго не шел к врачам, принимал какие-то таблетки.
Но они не помогали. Когда отец однажды потерял сознание, его отвезли в больницу и стали серьезно обследовать. Вердикт врачей прозвучал убийственно: саркома головного мозга. Маме сказали, что оперировать опухоль уже поздно, и предложили забрать мужа домой. Раковым больным выписывают какой-то минимум бесплатных лекарств, но они не спасают от страшных болей. Львиную долю обезболивающих приходилось покупать, стоили они недешево, и мама пошла работать — устроилась администратором в кинотеатр «Стрела». Каждую свободную минуту она проводила у постели больного отца.
А я... Я обходил его комнату стороной, без крайней необходимости туда не заглядывал. Молодость эгоистична, я не желал слышать стоны отца, видеть его мучения. К тому же опухоль вышла наружу, обезобразив его некогда красивое лицо, кожа на нем просто сгнивала.
Смотреть на это было по-настоящему страшно. Я старался под любым предлогом сбежать из дома. Мама меня ни в чем не упрекала. Она была рада, что я вообще где-то учусь, что получу высшее образование.
Мила училась вместе с Никитой и Настей. Ее мама Лариса и тетя Галина Пашковы были ведущими актрисами Театра имени Вахтангова. Отец — Анатолий Колеватов, тоже выпускник «Щуки», работал директором «Ленкома». (В дальнейшем судьба родителей Милы сложилась трагически: Лариса Пашкова на пике своей театральной карьеры попала в автокатастрофу и стала инвалидом, Анатолий Колеватов несколько лет возглавлял «Союзгосцирк» и был арестован по ложному доносу. Когда он был в тюрьме, Лариса покончила с собой.)
Конечно же, Мила входила в нашу компанию.
