Николай Лебедев: «Ради Александры Яковлевой я был готов на все»

«Саша тепло отзывалась об Александре Абдулове, они дружили. Очень жалела, что он так рано ушел, — как и ее партнер по «Экипажу» Леонид Филатов. Что же до Валентина Иосифовича Гафта, с которым у них якобы случился конфликт на съемках «Чародеев», то тут отдельная история», — рассказывает друг Александры Яковлевой, режиссер и сценарист Николай Лебедев.

— Николай, вы были близким другом актрисы Александры Яковлевой. А познакомились на съемках вашей картины «Экипаж» в 2016 году, где Яковлева в эпизоде сыграла свою же повзрослевшую героиню из «Экипажа» Александра Митты 1979 года.

— Актриса Александра Яковлева нравилась мне всегда — как, наверное, и большинству мужчин нашей страны. Считаю, что образ стюардессы, который она создала в картине Александра Митты «Экипаж», — один из самых ярких женских образов в нашем кино. Хрупкая, ранимая девушка, но с крепким внутренним стерж­нем. А стержнем этим героиню наделила сама актриса. Причем в сценарии это была «служебная», второстепенная роль, но благодаря дарованию Яковлевой ее Тамара стала главной героиней в картине. Ну и конечно благодаря режиссерскому опыту и мудрости Александра Наумовича Митты, который выстраивал роль, в полной мере используя потенциал актрисы.

Конечно, моей режиссерской мечтой было встретиться с Яковлевой на съемочной площадке. Правда, мне повезло познакомиться с ней еще в юности, в Молдавии — откуда я родом. Мы жили на тихой зеленой улочке в самом центре Кишинева, по соседству с родителями Светланы Крючковой. А когда Яковлева снималась на киностудии «Молдова-фильм», она останавливалась у родителей Светланы. Конечно, к моменту, когда я задумал снять свою версию «Экипажа», это уже забылось. Но моей целью стало заполучить Александру Яковлеву в картину. Что было непросто. Телефона актрисы было не найти: она шифровалась ото всех. А главное, в начале 90-х Яковлева ушла из кино в другую сферу, где достигла больших высот. А себя убеждала в том, что возвращаться в кино не хочет, и отвергала все предложения о съемках. Все же я дал задание кастинг-директору Наталье Крименской разыскать Яковлеву во что бы то ни стало. 

Крименская работала с Александрой много лет назад и смогла выйти на нее. В первый раз актриса сказала: «Я приеду на встречу на Ленинградский вокзал, пусть и режиссер туда подъезжает, поговорим». Я ободрился, но при этом волновался, как перед свиданием, купил букет цветов. Собирался уже выезжать, и вдруг Яковлева сообщила, что не приедет. «Ладно, — подумал я. — Но так просто от меня не отделаешься». И все-таки добился следующей встречи. Яковлева приехала из Питера, где жила, я ждал ее на перроне, и актриса увлекла меня на переговоры в комнату для депутатов. Как-то мы сразу нашли общие темы, возникла чудесная атмосфера, и стало понятно, что она будет сниматься в картине. А если вдруг куда-то денется, я ее все равно достану. Актрисе я сказал, что написал роль специально для нее, и мои слова были чистейшей правдой. А Саша — она как сканер, сразу понимала, кто к ней относится потребительски, а кто со всей душой. Поэтому особо и не сопротивлялась. Она с азартом включилась в творческий процесс — стала придумывать, как появится в кадре…

— То есть она все-таки хотела вернуться в кино?

— Знаете, я почувствовал это в первую нашу встречу. Это было заметно даже сквозь пелену ее бравады, связанной с тем, что она большая чиновница, успешный железнодорожник, который запускал «Сапсан»… Александра Яковлева — тот самый случай, когда звезды не гаснут. Она была актрисой с такой киногеничностью, с такой мощной харизмой, что ей достаточно было просто войти в кадр, и уже глаз невозможно оторвать — вне зависимости от того, как она выглядела. А с годами она, конечно, изменилась. Все мы меняемся. Энергия, которая от нее исходила, осталась неизменной.

Сценарист Николай Куликов, с которым мы вместе работали над «Экипажем», хотел сделать повзрослевшую героиню Яковлевой персонажем отрицательным. Я воспротивился: для меня Тамара из фильма Митты не могла даже с течением времени утратить яркие человеческие качества. «Коля, хочу, чтобы она была самая классная!» — безапелляционно заявил я Куликову. Так родилась эта короткая роль для Александры. И играла она ее с огромным азартом. На площадке мы очень весело общались. И, конечно, я от нее оторваться не мог. Актриса это чувствовала, ей это было приятно. И по завершении первого же съемочного дня она меня увлекла в ресторан гостиницы, где мы жили. Это единственный случай в моей практике, когда после съемки я отправился не в номер, чтобы готовиться к новой смене, а на междусобойчик, где мы и просидели допоздна. Но ради Яковлевой я был готов на все. После «Экипажа» мы постоянно общались и очень крепко подружились.

Как-то в Питере, где мы с Сашей оказались на кинофестивале, шли по Невскому проспекту и заговорили о наших близких. Я в тот момент был в ссоре с братом, а Яковлева не общалась с сестрой. И дело не в каком-то конфликте: Саша и Татьяна были мало знакомы — у них матери разные, а отец один. И Саша стала меня наставлять на путь истинный: «Звони сейчас же брату, звони немедленно». Я ответил: «Позвоню, если ты позвонишь сестре». Она говорит: «Хорошо. Ты первый». В общем, набрал я номер брата и пихнул трубку Саше. А брат ее очень любил, потому что он пограничник, а она снималась в фильме «Приказано взять живым». У него даже первая жена была внешне чем-то похожа на Яковлеву. Сама Саша, когда увидела ее фотографию, воскликнула: «Боже, это же я в юности!» Словом, они прекрасно пообщались, и Саша поспособствовала моему примирению с братом. После чего я сказал: «Звони сестре». И они впервые в жизни поговорили, а после стали созваниваться. А потом мы с Сашей оказались в Светлогорске — выступали в одном совместном шоу. Это были родные края Яковлевой, она была почетным гражданином Калининграда! В тот раз в Светлогорске она решила показать и мой фильм «Фонограмма страсти», она считала, что это моя лучшая работа. Так вот, на тот показ приехала Сашина сестра Татьяна — так они наконец познакомились лично.

— А известно ли вам что-нибудь про родителей Яковлевой?

— Она росла в Калининграде, ее воспитывала бабушка Наталья Яков­левна, и поэтому Саша много говорила о ней. Конечно, бабушку она пригласила на премьеру своей первой картины — «Экипажа» Митты. Успех был грандиозный, и Саша ждала, что бабушка подлетит к ней, скажет что-то. Но Наталья Яковлевна просто стояла в сторонке, прямая, как струна, и улыбалась уголками губ — едва-едва. «Для меня это была самая большая похвала и самая высокая оценка», — призналась мне Саша. Бабушка ушла в начале 90-х, в очень тяжелое время — бедлам всюду. И Саша пришла в мэрию за помощью. А мэр неожиданно предложил ей стать его помощницей. «Я актриса!» — заявила Саша. «А я — капитан морского судна, — парировал тот, — но кто-то же должен и городом заниматься!» Так Александра Яковлева стала вице-мэром Калининграда.

— Александра сменила множество фа­милий за время карьеры. По­чему? Обыч­но актрисы фамилии не меняют.

— Она знала, что дело не в фамилии, а в образе, который был всегда с ней. Как ни переименуй Мерил Стрип, она останется собою. Мне кажется, Александру это по-детски увлекало — жонглировать фамилиями, которые, заметьте, никогда не были псевдонимами. Иванес — фамилия отца, Яковлева — фамилия деда и бабушки, Аасмяэ — фамилия мужа, которого она очень чтила и уважала. Меняя фамилию, она меняла направление судьбы, и ей это нравилось.

— Кстати, на одном вашем с Яковлевой совместном выступлении мне посчастливилось побывать: в киноклубе «Эльдар» в 2016 году.

— Раз вы были на том вечере, то помните, как она зажигала. Провести творческий вечер мне предложила вдова Эльдара Рязанова Эмма Абайдуллина, недавно тоже покинувшая нас… А петь там меня заставила именно Яковлева. Настояла, чтобы я… ну, скажем, намурлыкал-наговорил My Way. «Саша, это крайне нескромно и самонадеянно с моей стороны», — отпирался я. «Нет, ты должен», — настаивала она. А хватка у нее была железная, я не смог отвертеться. В результате исполнил и песню Минкова «Еще меня любите…», которую посвятил своей бабушке. Саше очень нравился этот монолог на стихи Цветаевой.

— А знаменитый хит из «Чародеев» вы спели дуэтом!

— Да, но в этом удовольствии уже я сам не смог себе отказать. Такое веселое хулиганство. Саша к этому вечеру подготовила целое выступление из нескольких номеров. Получился ее бенефис внутри моего бенефиса.

— Да, ее выступление было запоминающимся, с переодеванием.

— Ей очень хотелось показаться перед зрителями в своем парадном кителе железнодорожника. И внук Артем вынес ей на сцену этот пиджак, который она надела поверх роскошного вечернего платья. «Вот, из фильма вырезали сцену, где я в кителе, — сообщила она гостям. — Так хоть сейчас посмотрите!» — и продефилировала по сцене.

К сожалению, мне действительно пришлось вырезать эту сцену из «Эки­пажа». В финале Яковлева должна была появиться в парадной форме, но не железнодорожной, а летной. Если вы помните, в конце фильма герой Газарова звонит кому-то: «У меня есть два замечательных летчика, у них вместо рук крылья, возьми к себе». А звонил он именно героине Яковлевой, которая стала большой чиновницей. Зритель на экране должен был видеть, как она улыбается в ответ на другом конце провода. И мы это сняли. Как же Яковлева была хороша, как улыбалась! Когда она сама увидела, воскликнула: «Ах, Мэрилин Монро!» Я ответил: «Саша, ты лучше!»

— А как судьба занесла ее в железнодорожники?

— Мы с ней шутили про сходство наших судеб: мой дед был железнодорожником, жил рядом с вокзалом в Кишиневе и часто водил меня смотреть паровозы. Подробностей про Сашину карьеру на железных дорогах я не знаю. Но она решилась заново сесть за парту и окончила высшее учебное заведение, чтобы стать управленцем высокого уровня. Саша знакомила меня со своими сослуживцами, которые относились к ней с большим пиететом. Кстати, она все время отмечала именно День железнодорожника, а не День кино.

— Рассказывала ли она вам, что стало для нее самым сложным на съемках «Экипажа» Митты?

— Это ее первая картина, а первый фильм, как первая любовь, не забывается. Она рассказывала, как сложно снимались сцены катастрофы. Вспоминала, что бегала в легкой форме на фоне пылающих зданий вместе с Филатовым, а температура была чуть ли не минус сорок один. Еще она сетовала, что все обращали внимание на ее «обнаженную сцену», очень целомудренную, кстати, а фильм-то и роль ее не об этом. Я ей признался, что эта сцена является одной из моих любимых в кино. Там есть истинное чувство и пронзительная глубина актерского исполнения. Вспомните, как Тамара, заглядывая полными боли глазами в глаза партнера, говорит: «Только не бросай меня, пожалуйста! Ты же не знаешь, как это больно — когда тебя бросают…» И за этой фразой — которой, кстати, не было в сценарии, — за исповедальной интонацией, с которой актриса ее произнесла, открывалась целая человеческая судьба.

— А что рассказывала про «Чародеев»? Говорят, Гафт был готов ее убить за отсутствие дисциплины на съемках.

— Она тепло отзывалась об Александре Абдулове, они дружили. Очень жалела, что он так рано ушел, — как и ее партнер по «Экипажу» Леонид Филатов. Что же до Валентина Иосифовича Гафта — Саша говорила, что уже в наше время они встретились на какой-то телепрограмме и их в тысячный раз стали расспрашивать про якобы конфликт на съемках, которого, как утверждала Яковлева, не было. Гафт и Яковлева переглянулись, обнялись и в один голос воскликнули: «Да это чистейшее вранье!»

— А как вспоминала Андрея Миро­нова? Он не делал попыток ухаживать за ней на съемках «Человека с бульвара Капуцинов»?

— Саша с пиететом отзывалась о Миронове, которого знала задолго до начала съемок этого фильма. Говорила только хорошее. Она ценила его как личность, как выдающегося актера и как одного из самых порядочных мужчин, с которыми ее сводила судьба. При мне никогда и ни о ком из партнеров она не отзывалась плохо.

— Николай, а что вам известно о личной жизни Александры Яковлевой? С кем из ее мужей вы были знакомы?

— С Валерием Кухарешиным, первым супругом, мы встретились на прощании с Сашей. Замечательный человек, прекрасный актер. Саша всегда говорила о нем с огромным уважением. У них прекрасные дети — Лиза и Кондрат. Не раз мы встречались вместе — Саша, Лиза, я, — горланили песни, травили анекдоты, делились планами. Я и сегодня созванивался с Лизой, а несколько дней назад разговаривал с Кондратом. Благодаря Саше они для меня тоже стали близкими людьми. Саша обожала и внуков, гордилась ими. Они красивые, умные, очень славные.

— В последних интервью Яковлева говорила, что влюблена и любима…

— Как-то раз — уже после ухода Саши из жизни — я увидел скандальную телепередачу и был совершенно возмущен позицией авторов. В программе Александра в архивных кадрах второй половины 2010-х годов рассказывала о новой любви — очень целомудренно и искренне. А когда монолог закончился, автор программы за кадром прокомментировала: «Но никто не видел этого человека, значит, он не существует». Чистейшей воды ложь. Достаточно было взглянуть на Сашу, которая сияла, чтобы понять: она говорит правду. Она действительно любила, и это были прекрасные отношения, которые продолжались до самого ее ухода. На такие чувства способна лишь выдающаяся личность, Женщина с большой буквы. Уход Саши стал для ее возлюбленного большой болью.

— Думаю, мало кто может похвастаться близкой дружбой с такой сильной женщиной, как Александра Яковлева. Каким она была другом?

— Саша была отзывчивой, всегда хотела кому-то помочь, что-то особенное и неординарное совершить. Повторяла: «Дружба — понятие круг­лосуточное». Поэтому сама могла мне позвонить в три часа ночи и, бывало, обижалась, если я не откликался. Перезванивала в шесть утра, а если я опять не брал, звонила еще через три часа и говорила все, что обо мне думает. У меня вообще было ощущение, что она не спит никогда.

Помню, первый раз с начала нашей дружбы я поехал в Питер, она об этом знала — мы договорились встретиться. Подхожу к своему вагону, а мне говорят: «Вам не сюда». И строго называют другой номер вагона. Смиренно бреду, куда мне сказали, а сам думаю: что-то случилось. А меня сажают в огромное кресло, которое раскладывается на полвагона, приносят тапочки, еду, напитки. И тут до меня доходит, что это Саша организовала. И каждый раз, когда она прознавала, что я еду в Питер или же назад в Москву, организовывала такую штуку — меня хватали за шиворот, волокли в роскошный вагон, а если там не было места, сажали в отдельное огромное купе для персонала, которое называли собственным купе Александры Яковлевой.

— А как же знаменитый непокорный характер Яковлевой? Неужели не проявлялся в ваших отношениях?

— Понимаете, у нее энергетика была особенная. Бушующая стихия, совладать с такой сложно. Я любовался ею, как любуются обильной грозой, снегопадом, теплым солнечным утром или жарким летним днем. Александра была не человеком, а явлением природы. Но мы нашли баланс в отношениях, как мне кажется. Я ее так любил, что принимал любые ее выплески. Она могла быть очень жесткой, но это, скорее, такая игра. Как-то ей не понравилась одна наша совместная фотография, опубликованная в соцсетях…

— Вы с ней не согласовали кадр?

— Нет, что вы! Я бы себе такого не позволил. Если выкладываю фото с кем-то из близких, всегда согласовываю со второй стороной. А уж с Яковлевой — тем более. Саша дала добро, это было обычное селфи радующихся людей в перерыве между съемками: она сама, ее дочь Лиза, Алла Сурикова и я. Но в тот злополучный день что-то Саше не понравилось в этом снимке, и она мне устроила широкомасштабную головомойку по телефону. В гневе выпалила: «Больше мы с тобой не увидимся! И никогда не звоните мне, Николай Игоревич!» Я тоже перешел на «вы»: «Хорошо, Александра Евгеньевна, будет сделано» — и положил трубку. Но про себя подумал: «Саша, я все равно тебя люблю, а дальше уж как хочешь». Все это происходило часа в два или три ночи. А часов в шесть утра я уже нырнул в метро. На шумном перегоне раздается звонок. «Лебедев, привет, а что ты мне не звонишь?» — «Вы сказали не звонить вам никогда». — «Мало ли что я сказала! И чего ты со мной на «вы»?» — «Так вы распорядились...» — «Как тебе не стыдно, ты должен был мне немедленно перезвонить! Немедленно!!!» И мы одновременно расхохотались.

Она совершенно не могла долго «сидеть на одном месте». Иногда мы вместе куда-то выбирались — в Сочи на «Кинотавр», в Испанию, к кому-нибудь на дачу... Саша была очень хлебосольная, любила устраивать пикники, сюрпризы. «Так, срочно собирайся, мы едем на дачу к твоему брату». Хватает меня за шиворот и везет в электричке, приговаривая: «Ты посмотри, как в электричке хорошо! Я как железнодорожник тебе говорю, это лучший транспорт!» Выходим из вагона, и я вижу, что к окнам прилипли пассажиры, рассматривают ее. Впрочем, она на это внимания не обращала. Если подходили и говорили добрые слова — благодарила. Просили автограф — никому не отказывала. Лишь однажды, когда ей протянули номер «Советского экрана», а на обложке была она с детьми, взмолилась: «Умоляю, подарите мне журнал, это же Лизонька, это Кондрат, а у меня нет такой фотографии!» И поклонник сдался, а за это получил серию совместных фото с любимой звездой.

Правда, тут надо сказать: до выхода моего «Экипажа» повзрослевшую Яковлеву мало узнавали. Она же не была в то время медийной персоной. Поэтому во время съемок фильма мы свободно могли гулять по Питеру или по Москве. Помню, как пошли на Патриаршие пруды после того, как представили картину в Доме кино, — и никто особо не реагировал. Но вот прошло месяца два с момента выхода «Экипажа», и с Сашей стало невозможно ходить по улице. С тех пор если мы и выбирались погулять, то затемно и по безлюдным местам. Я помню, как в Питере она меня провожала на поезд: мы шли по Невскому, и я думал, что мы опоздаем — ее все останавливали. Пришлось добираться до вокзала «огородами».

Я ведь хотел ее и в «Нюрнберге» снять, но понял, что появление такой яркой личности, как Яковлева, в исторической картине требует какого-то обоснования — нужен соответствующий персонаж, например советская актриса. Но в нашем сценарии имелась только немецкая звезда, прообразом которой была Марлен Дитрих. А просто посадить Яковлеву в зал суда среди публики выглядело бы глупо — как из Царь-пушки по воробьям. Актрису с такой индивидуальностью можно поставить на задний план, обеззвучить, но внимание зрителя все равно было бы приковано к ней. Так что с совместной работой на «Нюрнберге» не сложилось, но я лелеял надежду обязательно снять ее в следующей картине.

— Сложились ли у нее отношения с коллегой-однофамилицей Еленой Яковлевой? Обе актрисы снялись в вашем «Экипаже».

— Да, сложились. Помню, и Саша, и Лена приехали на мою юбилейную телепрограмму и мило беседовали в сторонке. Я принялся их фотографировать. Они были прекрасны и трогательны. Эти снимки за кулисами шоу у меня сохранились как реликвия. Кстати, Саша собиралась пригласить Елену Яковлеву на одну из главных ролей в своей картине. Это я знаю доподлинно, она со мной говорила на эту тему.

— Александра Яковлева мечтала заниматься кинорежиссурой. И я помню, как на вашем вечере она сказала, что вы ее учитель в кино!

— Да, как оказалось, она давно интересовалась режиссурой. Сняла свою первую картину «Паром «Анна Каре­нина» еще в начале 90-х. Но тогда кинопрокат рухнул, и фильм потерялся. Я эту картину посмотрел уже после смерти Саши. Лиза, ее дочь, отыскала фильм, восстановила и провела ряд показов для поклонников творчества мамы. В основе сценария история журналистки, которая отчасти повторяет историю самой Александры Яковлевой. Она же играет главную роль. И это абсолютное попадание в образ.

Идею последней своей картины Саша пестовала и взращивала долгие годы. Но когда время для воплощения подошло, на нее обрушилась страшная болезнь. Я, естественно, о болезни знал и как мог уговаривал картину не снимать: «Саша, посмотри на меня, съемки — это такой стресс для организма!» Но она из тех, кто «видя цель, не видит преград». Поэтому остановить ее было невозможно. Как ты остановишь несущийся во весь опор мощнейший локомотив? Саша добивалась того, чтобы проект состоялся, он ей был невероятно дорог. Она была в восторге от Сергея Кемпо, сыгравшего одну из центральных ролей в моем «Экипаже», и пригласила его на главную роль в свою картину. Говорила: «Пока не сниму этот фильм, не уйду из жизни. Я его сделаю и еще получу Гран-при Каннского фестиваля и «Оскар»!»

— Когда вы узнали о болезни?

— Обычно мы с Сашей созванивались каждый день, а то и по несколько раз за день. А тут на время она пропала. Я ей звоню, она как-то резко отвечает. Думаю: обиделась на что-то, ну и не буду надоедать. Уладится. И какое-то время мы не очень активно общались. Вдруг звонит: «Помоги, пожалуйста. Мне нужно заработать деньги на лечение». Я говорю: «Саша, я тебе помогу. Какая сумма?» Она: «Нет, мне милостыни не надо, я хочу заработать сама — подготовила спектакль. Мне просто нужно помочь с организацией гастролей». — «Саша, что-то серьезное?» — «Не важно». 

Так я впервые узнал, что что-то произошло. Она на тот момент еще никому ничего не говорила. Потом, спустя месяц или полтора, она приехала ко мне, и я ее не узнал. Нет, она по-прежнему была статной, яркой, сияла царственной улыбкой, вот только энергетика другая. Саша действительно очень плохо себя чувствовала: мы вышли в соседнее кафе выпить соку, и я увидел, что даже двести метров прогулки даются ей с большим трудом. Однако она не показывала слабости, улыбалась и шутила. Я взял ее под руку и сказал, что дома мы приготовим сок куда лучше, и повернул обратно. Она была благодарна, я чувствовал это.

Ситуация была непростая. Я очень признателен Маше Мироновой и Жене Миронову — учредителям фонда «Ар­тист», — которые незамедлительно откликнулись и стали помогать Саше с покупкой медикаментов. Фонд ее, как и многих актеров, попавших в трудные обстоятельства, обеспечивал лекарствами и прочим необходимым. Это было невероятно важно и ценно, потому что лекарства от онкологии очень дорогие. И все делалось в такой деликатной форме, что Саша эту помощь приняла — хотя категорически ничего ни у кого брать не хотела. При этом она продолжала играть на сцене, и каждый выход был подвигом. Она жила на лекарствах и обезболивающих.

— Когда вы увиделись с Александрой в последний раз?

— Когда она приехала ко мне на «Мосфильм» на съемки «Нюрнберга». Я усадил ее в свое режиссерское кресло, и Саша очень внимательно наблюдала за тем, что происходит на площадке. Мы записали веселое полушутливое видео, фотографии сделали, а когда наступил обеденный перерыв, пошли в мой режиссерский трейлер. Она собиралась приступать к съемкам своей картины и щедро делилась планами. Это было в июне 2021 года. В начале августа она улетела в киноэкспедицию в Читу, а вернулась, как я понимаю, уже в тяжелом состоянии — съемки сильно ударили по ее здоровью. Но мы оставались на связи и планировали увидеться в Калининграде, куда я поехал снимать некоторые сцены «Нюрнберга». И вот я уже в городе, а Саше дозвониться не могу. В последний мой съемочный день раздается звонок от Яковлевой. Спрашиваю: «Саша, ты же собиралась прийти на площадку». Она говорит: «А ты что, в Калининграде?» Я говорю: «Здрасьте, мы же с тобой договаривались. Я тебе привез кое-что, о чем ты просила…» Но она словно впервые об этом услышала и вообще как-то странно общалась. Я подумал: устала, наверное, или что-нибудь в этом роде. А оказалось, у нее уже начался очень серьезный необратимый процесс.

— Где актриса проходила лечение? У нас или за границей?

— Саша сперва лечилась в Под­мос­ковье — как раз фонд «Артист» помог ее устроить в хороший реабилитационный центр. Потом лежала под Питером. Лиза и Кондрат искали и пробовали разные варианты, и казалось, что лечение продвигается. Саша все время говорила, что выкарабкается. Я не раз собирался навестить ее в больнице, но всегда в последний момент она звонила и просила не приезжать: «Давай через пару дней, плохо себя чувствую». Я очень хотел повидаться, однако было одно обстоятельство, из-за которого я не настаивал на встрече: в то время случился очередной всплеск пандемии ковида. А у Саши не было иммунитета, не было прививок, для нее коронавирусная инфекция стала бы фатальной. Со временем даже по телефону мы стали общаться все короче, а вот с Лизой — все чаще. И по ее словам я понимал — Саша угасает.

Ее не стало 1 апреля 2022 года. Это огромное мое личное горе. Я передать не могу, как мне ее не хватает. Саша была невероятная, фантастическая. Думаю, если бы не обрушение кинематографа в 90-е, она бы продолжала блистать на экране и создала еще много ярких ролей в кино. У нее было редчайшее свойство настоящей кинозвезды, которое не синтезируешь, не симулируешь. Она появлялась на экране и сразу приковывала взоры. Это дар Божий, и профессиональные навыки тут ни при чем. Даже в телепрограммах, которые косяком пошли после ее камео в моем «Экипаже», она мгновенно становилась центром всеобщего внимания, магнитом, сколько бы ни находилось людей вокруг. Вот лица, лица, а вот — ЯКОВЛЕВА! Если бы не эта страшная болезнь, она бы развернулась сейчас и как режиссер, и как продюсер. Когда в свое время она поняла, что работы в кино не будет, без рефлексии начала новую жизнь, добившись серьезных достижений в других профессиях. И мы с ней периодически схлестывались, когда я начинал говорить: «Моя дорогая прекрасная актриса…» Она обрывала: «Я не актриса, я железнодорожник!» Я отвечал: «Знаешь, может быть, для себя, еще для кого-то ты и железнодорожник, но для меня ты самая яркая, любимая, неповторимая и уникальная актриса». И в этом не было ни тени лукавства. Так было, есть и так будет.