Андрей – водитель потустороннего такси, доставляющего души умерших на тот свет после, собственно, непосредственной кончины. Функции Харона российского розлива, в перерывах уплетающего кофе с хот-догами на заправках, он совмещает с ролью последнего священника в жизни (или, точнее, смерти). Каждый попавший к нему человек должен покаяться и отпустить какой-то особо тяжкий груз, связывающий душу с бренным миром, чтобы отправиться в гипотетический рай или ад. В его жизни, правда, как и положено, тоже не все определенно, включая тот факт, что, в отличие от невидимых «пассажиров», его окружающие почему-то видят вполне отчетливо.
«Пассажиры» мог стать первым российским сериалом, получившим зарубежную адаптацию (а не наоборот). Идея потустороннего перевозчика, а заодно и врачевателя больных человеческих душ, универсальна и легко реализуется в любой стране – хоть России, хоть США, хоть Кот д’Ивуаре. Этому способствует и личина Кирилла Кяро в роли Андрея, одного из наиболее узнаваемых на Западе российских актеров благодаря, как минимум, успеху «Эпидемии» (авторы которой участвовали в создании «Пассажиров»). Но есть миллион вполне прозаичных причин, почему этого не случилось, и ключевая из них – слегка одноразовая, но вполне эффектная задумка получила весьма посредственную реализацию.
Отчасти «Пассажиров» можно сравнить с другим шоу про исцеляющие душеизлияния – «Пациенты» с Гэбриэлом Бирном, о психологе, который помогает своим подопечным, но не может помочь самому себе. Параллелей немало: вместо кабинета – микроверсия Чистилища, вместо невротичного мозгоправа – невозмутимый водитель загробного катафалка, вместо лечения душ для лучшей жизни – исцеление перед вечной. Вот только там формат камерного сериала разыгрывался в трех сезонах в сотню-полторы коротких эпизодов из жизни каждого пациента. Времени более чем достаточно. «Пассажиры» позволить себе такой хронометраж не может, а потому ограничивается самым поверхностным слоем.
«Зачем ты ее убил?», «зачем ты стрелял?», «почему ты изменила?»; кажется, эти строчки взяты из очередного «Бандитского Петербурга» или «Мылодрамы», но нет, на таком уровне тут находится философский дискурс. «Пассажиры» затрагивает не самые простые темы (шовинизм, детская жестокость), но говорит о них буквально в двух словах, на уровне какой-нибудь «аналитики для чайников» в женском журнале. Должно быть, кому-то хватает такого нехитрого психоанализа, чтобы получить удовольствие (все-таки сериал был продлен на второй сезон). Но этому «глубокому», на первый взгляд, шоу не хватает как раз глубины. Работая на достаточно широкую публику, оно оказывается удивительно узколобым.