Берлин подарил Ахматовой записную книжку с золотым обрезом, с надписью: «А.А. от первого иностранного визитера 1945 года». Она в ответ подарила Берлину несколько страничек из журнала «Новый мир» со своей последней публикацией. К напечатанным стихам она добавила своей рукой:
Очнулась — это Страшный суд
И встречи горестней разлуки,
Здесь мертвой славе отдадут
Меня твои живые руки.
«Почему-то я вошел в ее мифологию, — писал Берлин через много лет. — Попал нечаянно в этот самый миф, в котором она жила. А так как я попал в этот миф, то у меня с ней были какие-то очень специальные отношения... Но жениться — это такая вульгарная вещь. Я этого права не имел».
Алексей Баталов об Анне Ахматовой
«Когда мне было лет пять, вместе с мамой я переехал в «писательский» дом в Нащокинском переулке. Тогда в нашем окружении стали появляться люди из мира литературы — Мандельштам, Ильф, Светлов, Олеша... Центральное место в гостиной занимал диван для почетных гостей, а нам, детям, не позволялось на нем сидеть. Анна Андреевна, когда приезжала, царила на этом диване и даже забиралась на него с ногами, пила кофе, принимала гостей. Еще ребенком я осознал — она особенная. Эта прическа с челкой, просторные длинные платья, царственные жесты, медленные движения — все было необычно. Я знал, что она приезжает из Ленинграда, поэтому он представлялся мне сказочным городом, где живут такие же неземные дамы. И когда еще до войны мама и Анна Андреевна впервые привезли меня туда, Ленинград оказался именно таким — сверкающим, праздничным, нарядным.
Тогда я впервые побывал и в Царском Селе, экскурсию по которому провела сама Анна Андреевна, показывая нам укромные уголки и рассказывая о Пушкине. Десятки лет спустя я и сам получил возможность почувствовать себя героем того времени. Съемки фильма «Звезда пленительного счастья», где я играл князя Трубецкого, проходили именно в Ленинграде...
