— У нас нечасто такое случается?
— Слишком разные бюджеты. У них есть возможность выделить время на подготовку. У нас — далеко не всегда.
Основная драматическая нагрузка у меня в конце сериала, а две последние серии снимала датчанка Биргитте Стэмозе. Мы с ней как-то очень хорошо чувствовали друг друга и подружились. Я говорила:
— Биргитте, как жаль, что моего английского не хватает, чтобы разговаривать на нем так же сложно, как на русском. Очень переживаю, что не могу выразить все свои мысли и эмоции.
— Я понимаю, — отвечала она.
Языковой барьер компенсировали интонациями, юмором. С Биргитте очень интересно работать. На репетициях мы даже делали актерские тренинги — не просто тупо проходили сцены. В России это редко практикуется, разве что в театральных институтах, и то не везде. А жаль, очень интересно и полезно работать на каком-то ассоциативном ряде, когда говоришь текст, а думаешь о чем-то другом. Не буду грузить читателей профессиональными подробностями, но поверьте, это очень ценно.
Чем больше ты понимаешь про своего героя, тем объемнее он получается. Это знание никуда не девается и передается через экран. Особенно когда играешь сложные отношения. А у нас в сериале в бэксайде — больше, чем показано. Такая жизнь за всем этим стоит! И ее нужно отразить.
— Казалось бы, какой-то шпионский сериал с элементами фантастики, а сколько работы...
— Там фантастика, близкая к действительности. Героиня Маргариты Левиевой обладает способностью приобретать любую форму, меняться телами с другими людьми. Но в кино уже было нечто подобное. Помните фильм «Без лица», где герои Николаса Кейджа и Джона Траволты менялись лицами? И многочисленные комедии про смену тел? Тема вполне освоенная.
— В кино вы с удовольствием играете мам. Насколько легко дается в жизни роль матери двух дочерей?
— Девочки у меня очень разные. Саша не доставляла проблем в детстве и юности. Все решала сама — спокойно, мирно. Сама придумала себе профессию и нашла способ ее получить. Потом сама же стала заниматься чем-то другим. Сейчас ей двадцать семь, и она абсолютно взрослая.
Ксюша вступила в переходный возраст. Ей одиннадцать, но как будто тринадцать. Она очень противоречивая, колкая, резкая, огрызающаяся. Я понимаю, что это гормоны, с которыми ничего не поделаешь, потому что проблемы возникают на ровном месте, внезапно. Но у нее на все один ответ — нет! Я говорю: «Ты меня даже недослушиваешь! А стоило бы — вдруг что-нибудь хорошее предложу...»
— Вы же мама и не можете предложить ничего хорошего по определению! Но кого-то Ксюша дослушивает до конца? Есть у нее авторитеты?
— Я для нее безусловный авторитет, иногда она и меня выслушивает, но все время спорит.
— Учится хорошо?
— Не очень. Самый большой кошмар — уроки, поэтому я договорилась с педагогом, чтобы Ксюша оставалась на продленке и там все делала. Это наша самая серьезная зона конфликта. Я не хочу больше стоять у нее над душой, не могу, нет ресурсов. А Ксюша превращает уроки в какой-то бесконечный процесс.
Удивляюсь: «Мы же весь день этим занимаемся! Как это возможно? Помню, приходила из школы и быстренько все делала, чтобы освободилось время. Не потому что очень любила домашние задания, просто хотела избавиться быстрее» Рассказываю это, чтобы она собралась. Не помогает.
С учебой, в принципе, нет никакой катастрофы. В дневнике у Ксюши и двойки, и пятерки, и тройки, и четверки. Не то чтобы одни двойки.
