Если бы смотрел на это со стороны, хохотал бы до слез. Но я был внутри — и тут уже не до смеха, а ведь надо еще стараться быть корректным, делать вид, что он действительно режиссер. Отправлялся на съемки как на передовую и каждый раз не знал, чего ожидать.
К счастью, такие режиссеры встречались нечасто. Когда собирается хорошая компания и хотя бы изредка получаешь удовольствие в кадре, когда чувствуешь, что получилось, это компенсирует все издержки. Еще кино же такая проклятая штука — сыграл, а потом расстроился: черт, надо было сделать по-другому! Но ничего уже не изменить. В отличие от театра.
— Вы себя еще и поедаете?
— А как же! Я еще тот едок!
— В свое время вы так пронзительно сыграли в семейной драме «Коктебель» о взаимоотношениях отца и сына, что стали открытием для многих зрителей.
— Борис Хлебников и Алексей Попогребский написали прекрасный сценарий. Отсутствие хороших историй — отдельная проблема в нашем кинематографе, поэтому пропустить такой фильм я не мог. Наше знакомство было неожиданным: кто-то им про меня рассказал и ребята приехали в Питер знакомиться. У нас со второй женой Катей только что родился Филипп, мы собирались поехать в Репино погулять у залива, и они буквально свалились нам на голову. Была весна, лед еще не растаял, но уже пригревало солнце. Я не стал менять планов, предложил: «Поехали с нами». Кое-как уместились в моей «девятке». Пока гуляли, ребята ко мне присматривались, примеряли роль. Вечером посидели за столом, поговорили, и они меня утвердили.
Интересно, что я тогда параллельно пробовался у Звягинцева в «Возвращение» тоже на роль отца, которого в итоге сыграл Константин Лавроненко. Дважды был на пробах, должен был прийти еще раз, но поскольку ребята меня утвердили, сказал Андрею, что уже «зафрахтован». Это я не к тому, что если бы не «Коктебель», то обязательно был бы утвержден в «Возвращение».
Сниматься в «Коктебеле» было большим удовольствием. Когда режиссеры относятся к делу серьезно, это подкупает, ты включаешься, стараешься соответствовать. Другой вопрос, что ребята очень долго готовились к съемкам, весь фильм был у них заранее нарисован по кадрам. Иногда я пытался что-то поменять, предложить свое, но мне мягко возражали — не стоит. Ворчал себе под нос, но доверял им.
Мы начали снимать в Коктебеле, потом переместились в Подмосковье и стали убегать от зимы. По сюжету требовался осенний пейзаж, на фоне которого отец и сын двигаются на юг. И вот добежали до Белгородской области, снимаем эпизод, в котором идем с мальчиком и он, подняв голову, спрашивает:
