Пойдет несмотря на нелестные отзывы критики, насмешки, а то и брань кое-кого из коллег-передвижников, считавших, что картинам, столь далеким от драм сегодняшнего дня, на их выставках не место. Пойдет в искусстве так же стремительно, как привык ходить по улицам сразу и навсегда полюбившейся Москвы. «В прежнее время... сильно хандрил от ругани газетной, а ныне и в ус не дую, как комар укусит — посаднеет и пройдет», — написал он в ответ Чистякову. Конечно, это была бравада. Не сразу и ох как неохотно расступался вокруг витязя хмурый зачарованный лес. И мнение уважаемого критика Владимира Стасова, написавшего Репину, что на VIII Передвижной «ничего капитального нет», конечно, задело посильнее комариного укуса. Но он выбрал свою дорогу, а с дороги сворачивать витязям не пристало.
Вслед за «Ковром-самолетом», выставленным одновременно с «Побоищем», Васнецовым были созданы «Бой скифов со славянами» и «Три царевны подземного царства». Два полотна эти, как и «Ковер-самолет», были заказаны Саввой Мамонтовым, захотевшим украсить картинами Васнецова кабинет правления только что построенной Донецкой железной дороги. Увы, утвердить в этом «высоком статусе» работы ругаемого критикой автора правление не пожелало.
Впрочем, Мамонтов быстро поправил беду. «Трех царевен» купил его брат Анатолий, а «Ковер-самолет» и «Бой скифов со славянами» Савва Иванович повесил в собственной столовой. Третьяков же приобрел «После побоища». Не сговариваясь, два человека этих, вершивших в ту пору судьбы многих русских живописцев, сразу же и безоговорочно приняли «нового Васнецова».
Вскоре после водворения в Москве Виктор Михайлович стал своим человеком и у Третьяковых в Толмачах, и у Мамонтова на Садовой и, конечно, в Абрамцево, где он создал свою «Аленушку» — первую картину «нового Васнецова», которую критика наконец осмелилась похвалить. И все же для окончательного упрочения в числе лучших русских художников, для расставания с вечной нуждой, никак не отпускавшей его быстрорастущее семейство, требовалось нечто большее, чем участие меценатов. Необходим был проект яркий, большой, нужен был особенный шанс.
