Весь в безудержных фантазиях и поиске единственного крылатого слова, в зал легендарного ресторана влетал Андрей Вознесенский и направлялся к дальнему столику, где в окружении друзей — «подаксенников» — уже восседал Василий Аксенов. Перед ними размещался «фирменный начальственный набор», демократично разбавленный селедочкой под луком и отварным картофелем. Евгений Евтушенко взволнованно рассказывал друзьям, как на днях студенты на руках несли его к памятнику Маяковскому, требуя стихов о Кубе. И он читал. Толпа затопила площадь и улицу Горького, останавливая транспорт. Милиция втащила поэта в свою «Победу», но восторженные слушатели пытались качать и машину с поэтом...
«Дети оттепели» сделались завсегдатаями знаменитого ресторана. Молодые и азартные, они любили погулять и проводили здесь порой целые сутки. Пили за новые книги, вирши и даже рифмы, читали стихотворения, которые впоследствии становились классикой, вели разговоры о литературе.
В 1959 году в ЦДЛ появился бывший калужский учитель Булат Окуджава. Его привел поэт Сергей Наровчатов. В зале клубился папиросный дым и гудел нестройный хор голосов. У гостя кружилась голова не столько от выпитого, сколько от ощущения себя избранным и удостоенным. Как в тумане плыли столики... «За дальним из них я увидел Михаила Светлова! — рассказывал потом Окуджава. — За соседним... справа — Семена Кирсанова. Слева... сидел совсем еще юный Евтушенко... Рядом с ним — скуластенькая красотка с челочкой на лбу. Сидели те, чьи стихи залетали в калужские дали, о ком доносились отрывочные известия, слухи, сплетни. Сидели живые. Рядом. Можно было прикоснуться!» Молодой бард быстро завоевал популярность и стал своим среди небожителей.
Поэты-шестидесятники владели умами, собирали целые стадионы. Владимир Высоцкий утверждал: «Повесьте где-нибудь в стороне маленький листочек, вырванный из тетради, и напишите четыре фамилии — да одну даже — Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина, Рождественский — и будет заполнен стадион через два дня, и не достанете билета».
