Вообще, оглядываясь назад (снималась эпопея три года), поражаюсь: как выдержала? Наверное, потому что верила: муж знает, что я — его часть — рядом и он может с головой нырнуть в свое дело.
Юрий Николаевич какое-то время воевал в 18-й армии, в той же, что и Брежнев. Мы ходили в Дом Советской армии — обставлялось это как встреча однополчан. Приезжал Леонид Ильич, он был тогда абсолютно нормальным человеком, образовывался большой круг. Рассказывая фронтовые истории, Брежнев заметно волновался. Юра вспоминать о страшных годах не любил, только изредка повторял одну и ту же фразу: «На войне погибли лучшие ребята».
Как-то, перебирая архив, нашла его письмо: пожелтевший листочек, вверху дата — одиннадцатое мая 1945 года. «Ура! Ура! Ура! Дорогие папа, мама и Кок!!! Поздравляю с победным окончанием войны. Горжусь, что был свидетелем и участником этой великой, ужасной, не имеющей по своим масштабам подобных мировой войны. Впечатлений так много, что хватит на всю жизнь». Мне думается, что в «Освобождении» и других военных эпопеях та его гордость за страну, за наших солдат, то «Ура!» его личной победной двадцать пятой весны в нем кипели.
Пожалуй, кратко не описать, каким он был на площадке, особенно когда снимали батальные сцены. Это было особое состояние, я бы назвала его ликованием души, когда колоссальный труд и напряжение нервов в радость. Представьте: глазок кинокамеры диаметром не больше сантиметра, а игровые самолеты на аэродроме за пятьдесят километров, танки выстроены у линии горизонта, пехота расположена в разных местах — и надо, чтобы секунда в секунду вся махина сошлась в этом маленьком окуляре. И все у него сходилось, все получалось.
Зарубежная премьера двух первых серий «Освобождения» состоялась в Японии. Полетели втроем: Лариса Голубкина и мы с Юрием Николаевичем, я давно мечтала там побывать.
Одновременно с нашей картиной в Японии демонстрировался американский фильм о генерале Джордже Паттоне. Кинотеатры, где шли показы, — на параллельных улицах, и все видно: на «Паттона» желающих не больше десятка, на «Освобождение» —длинные очереди. А у Юрия Николаевича разыгрался радикулит, мы же за день до самолета вылезли из шлюза, на съемках затопления берлинского метро (почти финал картины) муж по восемь часов находился в холодной воде. Японцы повели его в баню, сказали, что подобрали самую крепенькую массажистку. Юра посмеивался: «Если в ваши ящики моя обувь не вмещается, неужто японская миниатюрочка со мной справится!» Да... не нашлось в токийском отеле ящиков для русских ботинок сорок пятого размера.
