Новый проект возводили на старом фундаменте. За камнем далеко ходить не стали, брали прямо из-под ног, используя разбросанные повсюду глыбы серо-зеленого диабаза. Эти грандиозные нагромождения подарила Алупке сама природа во время землетрясения, случившегося около пятидесяти миллионов лет назад. Диабаз настолько тверд, что обычно его использовали для мощения дорог. В Алупке же впервые применили для строительства дворцового комплекса.
Диабаз плохо подвергался обработке. Двадцать лет искусные мастера высекали рукотворное чудо. Приятель Пушкина Никита Всеволожский, посетивший Алупку в 1836 году, остроумно заметил: «Приятно было бы иметь и табакерку из этого камня, а здесь из него целый дворец».
Изюминкой дворца стали и его разные фасады: северный — поздняя готика, южный выдержан в мавританском стиле, навеянном восточными мотивами. Даже надпись на центральном портале была на арабском языке: «Нет победителя, кроме Всевышнего!»
Дворец венчала Львиная терраса — роскошная мраморная лестница, на боковых выступах которой расположились три пары царственных львов из каррарского мрамора, выполненных по заказу Воронцова в мастерской знаменитого итальянского скульптора Джованни Бонанни.
Всех волновал вопрос: во сколько обошлось хозяину это великолепие? Тайны он из этого не делал и писал просто: «Дворец мне стоил очень дорого. Первоначально я записывал суммы, отпускаемые на постройку, но когда расходы превысили миллионы, перестал их записывать».
В конце лета 1824 года в Алупке появился выписанный из Германии садовник Карл Кебах. Жалованья ему положили тысячу триста рублей в год, в придачу выделяли муку, сало и вино. О Кебахе говорили: он рожден, чтобы стать садовником, — предки Карла занимались садами с XVII века. Но здесь, в Крыму, каждый клочок земли ему приходилось отвоевывать у скал.
Верхний парк был разбит «в диком жанре» с россыпями каменных глыб, замшелыми скалами и водопадами. Нижний представлял собой итальянский сад: несколько террас соединяли лестницы и дорожки, серпантином спускающиеся к морю.
