Лишь Лика, конечно же догадавшаяся и о том, что ни муж-врач, ни Волга тут совершенно ни при чем, и о том, кого именно вывел Антон в образе легкомысленной Оленьки, мечтающей пойти то в актрисы, то в художницы, а между делом крутящей роман с позером-художником, смиренно помалкивала, никак не выказывая обиды.
Антон, казалось, оценил ее терпение, они даже уговорились вместе съездить на Кавказ, но в последний момент, сославшись на надвигающуюся эпидемию холеры и свои врачебные обязанности по отношению к Мелихово, им же самим на собственные плечи и взваленные, Чехов от поездки отказался. Лика впервые за время их знакомства отчаялась всерьез.
«Решила больше Вам не писать, и это мое последнее письмо...» — сообщила она ему в августе 1892-го. Но, конечно, не выполнила угрозы — и писала, и приезжала, и гостила. Пока следующим летом не встретила в Мелихово Игнатия Потапенко.
Его напористые ухаживания были бальзамом для ее уязвленного самолюбия и вместе с тем последней надеждой на то, что Антон все же сделает решительный шаг. А он неожиданно сдружился с Потапенко!
Игнатий так же лихо, как закручивал роман с Ликой, разрулил безнадежно запутавшиеся отношения Антона с издательством. Чехов от оборотистости нового приятеля пришел в восторг, начав называть прежнего «бога скуки» Игнашей. Лика, осознавшая, что потерпела очередное поражение в своей запутанной любовной игре с Антоном, перешла последнюю черту...
О том, что беременна, узнала уже в Париже. Подсчитав, поняла, что все, видно, случилось именно в Мелихово, когда Игнатий, шепотом ругая скрипящие половицы, пробрался среди ночи к ней в комнату. Слыхал ли Антон тот предательский скрип? Спал он из-за вечного кашля плохо...
Роковым знаком казалось Лике теперь, что именно в тот приезд она забыла в Мелихово нательный крестик. Несколько дней спустя Антон привез ей забытую вещицу в Москву. Чтобы не потерять, надел в дороге себе на шею. Зачем Лика снимала крест, спрашивать не стал. Да если б и спросил, что бы это изменило? Правды она все равно, наверное, не решилась бы ему открыть...
На ее парижскую квартирку Игнатий забегал редко, не больше чем на полчаса. Рассказывал о сценах, которые устраивает ему супруга. Он признался жене во всем, и теперь Мария Андреевна то грозилась убить себя и дочек, если он их оставит, то заявляла, что Игнатий должен забрать будущего невинного ребенка у распутницы и воспитать в собственной семье. Вскоре Потапенко уехал в Россию, по его словам, за деньгами, а на самом деле просто подальше от всей этой кутерьмы.
