Сейчас моя прошлая безумная любовь — известная актриса, с годами ставшая еще красивее и притягательнее. Жалею ли о том, что мы не были вместе? Нет... Но сожалею, что лишил себя счастья — пусть и короткого. Такое вот смятение чувств, от которого у меня есть лекарство — страх, что мог потерять Ирку. Чудесную, родную, все про меня понимающую, с которой вместе уже двадцать лет. Можем сидеть рядом и даже не разговаривать, но я знаю, о чем в этот момент подумала она, а Иришка знает, что подумал я. Или идем по улице, навстречу большая компания девчонок, оглядываюсь им вслед — и жена безошибочно определит, на какую именно я посмотрел. И это такое «ми-ми-ми», что гораздо важнее страсти.
Я абсолютно счастлив с женщиной, с которой мы год назад наконец-то официально оформили отношения. Как говорится, дозрели. Бог не дал нам детей, но ни я, ни Иришка не делаем из этого катастрофы. Было бы прекрасно, если бы они были, но... В свое время ходили по врачам, они не нашли никаких проблем и сказали, что у меня вполне могут быть дети с другой женщиной, а у Иры — с другим мужчиной.
У меня есть приятель, для которого отсутствие детей — беда. Он очень зависим от чужого мнения и чувствует себя ущербным от того, что в семье «не все как у людей». С женой они постоянно ходят на какие-то процедуры, ездят в санатории, однако тема детей для всего их окружения — табу. Считая, что со мной-то он может быть откровенным, недавно завел разговор:
— Олег, а ты что, не хочешь детей?
— Дорогой мой, да я был бы счастлив, но не получается.
— Так вам с женой надо идти к специалистам...
— Зачем? Мы там уже были. Нам с Иркой офигенно вдвоем, был бы третий, было бы по-другому офигенно.
Приятель считает, что я неискренен и такая позиция — моя защитная реакция. Да нет же! Есть обстоятельства, которые мы не в силах изменить, а потому должны просто принять. Ведь не пытаемся же прекратить дождь или усмирить ветер...
Моя Ирка поистине золотой человек. За двадцать лет не слышал от нее ни одного упрека: ни по поводу финансов, ни по части «абсолютной непригодности» в хозяйстве. Из всех мужских дел способен поменять лампочку и спустить воздух из радиаторов отопления. Когда в прежние годы под лозунгом «Ну что я, не мужик, что ли?!» — брался за самый маленький ремонт, после приходилось вызывать бригаду специалистов. Единственное, что умею и люблю, — мыть посуду. И дома, и в гостях, где привожу хозяев в шоковое состояние: «высокий гость», «звезда экрана», проигнорировав наличие посудомоечной машины, драит тарелки и сковороды! А я просто балдею от того, что своими руками делаю мир чище. Только что была гора грязной посуды — а теперь все блестит!
Стыдиться безрукости в домашних делах давно перестал, а вот по поводу машины по-прежнему конфужусь. Вожу четверть века, а что там как работает — не имею представления. Совсем недавний случай: вставляю ключ зажигания, а он не поворачивается. Прилагаю усилие — никакого результата. Звоню другу, докладываю упавшим голосом:
— Денис, у меня машина не заводится.
Он парень с юмором, уточняет:
— По колесам стучал?
Весь красный от стыда, рычу:
— Хватит издеваться!
— У тебя руль на блокировке, чуть-чуть его поверни — и заведется.
Делаю как велено — ура, заработала!
Говорю же, Иришка — женщина, о которой можно только мечтать, раз не просто терпит меня безрукого, порой нелепого, не всегда умеющего побороть наследственную тягу к спиртному, а любит по-настоящему. Только благодаря ее безропотности, нежности, заботе мне удалось выплыть из жесткой депрессии, случившейся после внезапной смерти мамы.
В Штатах она проработала больше десяти лет, ни разу не побывав за это время в России. Как нелегала ее бы, конечно, выпустили на Родину, но назад никогда не впустили бы. Я несколько раз навещал ее в Нью-Йорке, куда руководство «Эльдорадио» выписывало липовые командировки. Степень доверия ко мне со стороны боссов была колоссальной: ведь реши я остаться за океаном, сотням тысяч сотрудников радиохолдинга, работавших по всему миру, въезд в Америку был бы надолго закрыт.
