Порой я пытался расспросить Рахиль Михайловну о прошлом. Однако она никогда ни единым словом не обмолвилась про лагерь, ни на кого не пожаловалась, не кляла жизнь и власть. Но однажды произошло вот что. В 1964-м в связи с присуждением Майе Ленинской премии режиссер Василий Катанян — пасынок Лили Брик и преданный поклонник Плисецкой — снял о приме документальный фильм. Кстати, в нем моментами возникает и моя фигура. Фильм с успехом шел в кинотеатрах. Прихожу как-то к Рахили Михайловне и застаю ее в разобранном состоянии — она сидит за столом с отсутствующим взглядом. Спрашиваю: «Что случилось?» Вместо ответа протягивает исписанный листок. Оказалось, в театр на имя дочери пришло письмо. Писала женщина: «...Увидела фильм о Вас и очень хотела бы узнать, жив ли ваш брат, жива ли мама? Я медсестра, была вместе с ней в ссылке и выхаживала больного Азарика...» Рахиль Михайловна пригласила эту женщину (к сожалению, не помню ее имени) в гости. В день, когда та должна была приехать, мама Майи попросила меня прийти, поскольку очень волновалась и не хотела быть одна. Какое-то время прошло в напряженном ожидании. Раздается звонок в дверь... Вошла простая русская женщина с натруженными руками. Они обнялись и минут сорок молчали — только плакали. Я и сам без слез не могу вспоминать эту сцену...
Женщина рассказала свою историю. Мужа, крупного политработника, расстреляли, ее саму отправили в Акмолинский лагерь, а двух сыновей — в детский дом. Через какое-то время в лагерь пришло извещение, что дети умерли. Когда ее восстановили в правах, она обосновалась в Кимрах. И вдруг спустя более двух десятков лет после ареста узнает, что старший сын жив, он — первый секретарь горкома партии в этих Кимрах... Женщина прожила у Рахили Михайловны около месяца, была вместе с нами на спектакле «Дон Кихот».
Помню, у Майи появился пожилой поклонник — Морис Адольфович Баум, банкир. Был он даже постарше Рахили Михайловны, вдовец. Жил в огромной квартире напротив института Гельмгольца. Майю боготворил. По его инициативе выпускали открытки с ее портретами, буклеты, впервые в СССР отпечатали цветные наборы фотографий Плисецкой в разных ролях, отчеканили серебряные медали с ее профилем. Он помогал во всем, но самое главное, по-джентльменски ухаживал за Рахилью Михайловной. Чувствовалось, ему хочется как-то устроить личную жизнь, но действовать активно он стеснялся. Я, оценивая ситуацию со стороны, как-то сказал Рахили Михайловне:
— Что вы все одна да одна? Посмотрите, как Морис Адольфович к вам относится!
— Ты с ума сошел! — воскликнула она. — Как я могу детям сказать такое? — и засмеялась.
Да, всю себя она посвятила детям — жила только их интересами и успехами. Все трое стали солистами балета Большого. Средний сын — Александр Плисецкий вместе со второй женой Марианной Седовой работал за рубежом: в финской опере, в Лиме, в Буэнос-Айресе. Возглавлял балетные труппы в Киеве, Казани, Свердловске. Младший — Азарий много лет на Острове свободы ставил спектакли в театре «Национальный балет Кубы» и был партнером его руководителя Алисии Алонсо. На Кубе женился на балерине Лойпе Араухо. Работал Азарий и в Европе, с хореографами Роланом Пети и Морисом Бежаром.
В 1966-м Рахиль Михайловна полгода гостила у Азария и Лойпы на Кубе. В этом же году проходили гастроли Большого театра в США, и Майю пригласили выступить на гала-концерте, прощальном для старого здания Метрополитен-оперы. Его должны были снести. Плисецкую обожала семья Кеннеди. Роберт, брат президента, был очарован советской балериной, впервые увидев ее в «Лебедином озере» во время своей поездки в Москву. А познакомились они в Америке во время гастролей Большого театра в 1962-м. Кеннеди ходил на все ее выступления, ухаживал за Майей... На закрытии «Мета» Майя танцевала «Умирающего лебедя», на скрипке солировал знаменитый Исаак Стерн. Выходила Плисецкая в концерте с номерами и во втором, и в третьем отделении. Слухи о триумфальном выступлении перелетели океан, даже просочились сквозь железный занавес. Об этом я писал Рахили Михайловне в письме на Кубу. Она ответила: «Дорогой Игорек! Спасибо за письмо. Ты очень хорошо и подробно обо всем написал. Все, что слышал, есть у меня в вырезках из газет New York Herald Tribune. Рецензии Walter Terry. Очень хорошо написано. Но от тебя я узнала раньше. <...> Замечательно, что Майя танцевала «Лебедя» под скрипку Исаака Стерна. Это колоссально! Два таких гиганта. Интересно, засняли ли для кино этот концерт? <...> Целую. Большой привет всем твоим. Гавана. Восьмое июня 1966 года...» Письма ее с Кубы бережно храню.
Какое-то время Азарий с женой жили у Рахили Михайловны в Москве. Лойпа даже танцевала в нескольких спектаклях на сцене Большого. Мы были хорошо знакомы. А несколько лет назад на Международный конкурс артистов балета она прилетела в Россию в качестве члена жюри. С Азарием к этому времени давно рассталась. Я пошел на ее пресс-конференцию, потом провожал до гостиницы «Марриотт Аврора». Это рядом с домом Рахили Михайловны. Зашли в переулок, остановились под знакомыми окнами... Лойпа подняла глаза, и они наполнились слезами. Сказала:
