Еще во время учебы снялся в фильме «Мне двадцать лет» Марлена Хуциева. Я радовался — прежде всего тому, что у Коли наконец-то появились деньги. Потом картина, хотя снималась долго и драматично, вообще стала культовой, символом оттепели, а Губенко — одним из лиц нового кино.
Пару раз на спектакли «Карьера Артуро Уи» приходил Юрий Петрович Любимов. Он присмотрел Колю и облизывал его, как собака щенка, приносил ему бутерброды и термос с чаем. Потом предложил стать частью создававшегося им Театра на Таганке. Коля проработал там три года, ушел, но через десять с лишним лет вернулся. Уходил он из театра потому, что поступил на режиссерский курс Сергея Герасимова — я тоже вскоре пришел туда — и стал режиссером кино. Снял замечательные картины, среди них «Подранки», «Из жизни отдыхающих», «И жизнь, и слезы, и любовь»... Вот вам и «одесская шпана».
Инна Чурикова: «Все те же глаза...»
Коля рассказывал, как однажды, приехав на «Мосфильм», обнаружил, что у него нет пропуска. Тогда он поднял руку: «Вот!» — и человек, стоявший на контроле, пропустил его, хотя видел, что никакого документа нет. А Коля, по-моему, так верил в собственные метаморфозы, что его вера воздействовала на других. Придумщик, любивший играть не только в кино или на сцене, но и в жизни. С ним было весело, бодро.
Правда для нас в то время, когда с Колей познакомились, все было здорово. Молодые, энергичные... Глеб Панфилов работал над картиной «Прошу слова», где мы с Колей снимались в ролях мужа и жены. Тогда и задружились. Он был очень талантливым, очень красивым. Искренний, все подмечавший. С большим чувством юмора, хулиганистый, стихийный — и на таких скоростях!.. Снимался в замечательной картине, играл в Театре на Таганке, был окружен любившими его людьми, а в Москве — съемки проходили на «Ленфильме» — его ждала Жанна.
