— Косить не планировали?
— Это был принципиальный момент: отец и отчим служили, а я что, урод какой-то? Сам побрился наголо, хотя у меня была модная по тем временам стрижка под названием «Западный Берлин»: до макушки все лысо, на темечке клочок волос и длинная челка до носа болтается (я же был модником). На сборном пункте человек пятьсот призывников маются. Просидел там весь день, комиссия уже всех распределила и собралась расходиться. Говорю:
— Э, постойте-ка! А как же я?
— Полухин? Мы не знаем, где ваши документы, приходите осенью!
— Я что, зря наголо брился? Или сейчас забирайте, или в вашу контору больше ни ногой!
Быстренько нашлись документы, и меня оформили. А дальше такая история произошла, что в судьбу поверил. В армию провожали друзья, всю ночь гуляли по городу, в результате я проспал: вместо того чтобы явиться в военкомат в шесть утра, оказался там в десять. Моя команда уже отбыла и угодила на восемь месяцев в Афганистан, а меня отправили в учебку в город Пушкин. Потом служил в авиасвязи в Заполярье и под Питером. И хотя считаю, что для жизни те два года потеряны, все же в армии научился разбираться в людях с первых минут общения. Дедовщина была всегда, я подружился с четырьмя питерскими ребятами, и мы держали «оборону» вместе. Единственной связью с внешним миром оставались письма от девушек — мне, кстати, писали сразу несколько.
В армии перед самым дембелем впервые вышел на сцену. Ходил гордо — пилотка набекрень... Вижу: замполит собирает молодых, чтобы организовать самодеятельность к Первомаю. Ну и напросился: «Возьмите меня, все равно делать нечего!» Поставил с ребятами какую-то военную пьесу, читал Фета — и так мне это понравилось! Показали генералам в Доме культуры, после чего мне велят:
— Через месяц поедешь на округ!
— Вы что? Я домой хочу!
— Ничего, задержишься!
Но, слава богу, отпустили. Тогда можно было взять направление из армии в любой институт, и пропагандист предложил: «Может, тебе в театральный попробовать?» Но я не воспользовался.
Главным образом потому, что и в мыслях не держал связать судьбу с актерством. Девяностые — времена лихие, кино не снимали, театры пустовали. После армии подрабатывал всяким-разным, и каждый вечер заканчивался тем, что с друзьями собирались во дворе: девочки, гитара, алкоголь. В какой-то момент почувствовал, что тошнит уже от этой жизни, а как поменять ее, не знаю. Стоило задуматься — подходит бывшая одноклассница: «Я занимаюсь в самодеятельном театре, не хочешь попробовать?» Сходил с ней и увлекся: что-то ставил, играл на любительском уровне. Наш режиссер советовал поступать в театральный. Мне уже двадцать четыре года стукнуло — критический для абитуриента-актера возраст, но все же решил рискнуть.
