Женя ни разу не дала мне повода упрекнуть ее в формальном отношении к роли или в предательстве — актеры ведь часто меняют пристрастия. Если Крюкова сказала да, выкладывалась максимально. С ней было легко дружить, Женя — широкой души человек, любила пригласить всех после «Венецианского купца»: «А поедем ко мне на дачу!» Она хорошо готовила, накрывала роскошный стол. В нашу компанию входил кутюрье Андрей Шаров, которого я «отравил» театром, он создавал не только костюмы, но и сценографию многих моих спектаклей. Женя посмотрела, как работают Андрюшины мастерицы, и стала шить сама.
Многие критики спектакля говорили: слишком молода, рано ей играть Каренину. Я возражал: мол, почитайте роман, герои там молодые люди — Каренину сорок семь, Анне двадцать семь, Вронский вообще двадцатилетний мальчишка. Критики перечитывали Толстого и очень удивлялись. Я же не сомневался: Крюкова — стопроцентная Анна, мужчины в зале просто таяли.
На «Милого друга» с Домогаровым в Театр Моссовета ходили в основном женщины. Я шутил: они испытывают в зале эмоции, которых не хватает в быту. С «Анной Карениной» наоборот: мужчины, которые не знали страстей, переживали их в зале, поскольку Анна была страстной натурой, особенно в Женином исполнении.
Некоторые актеры разбрасываются, а Крюкова пока не поставит в роли точку, не сдаст себе экзамен — не берется за следующий проект. Мне не хватает Жени, распределяю роли в очередную постановку и ловлю себя на мысли: тут было бы хорошо, чтобы сыграла Крюкова. Она вошла в мои режиссерские кишки, надо срочно что-то на нее поставить...
Есть актрисы, которые с возрастом становятся интереснее. Одна из них Маргарита Терехова. В «Милом друге» она сыграла Виржини, мать двух взрослых дочерей. В дирекции отговаривали: «Не связывайтесь с ней, она хочет оставаться молодой». Но я был уверен, что Мопассан — ее история. Мы не были знакомы, Рита никогда у меня не играла.
У нее вообще была долгая пауза, режиссеры боялись задействовать ее в постановках. Предыдущий спектакль Терехова репетировала с Виктюком, так и не выпустила, хотя труппа потратила на него год... Рита рассказала мне почему: «Там была недобрая атмосфера, а я чувствительна к отрицательной энергетике. Едва отворачивалась, ощущала, что партнеры говорят про меня гадости». Однажды даже упала на сцене из-за того, что почувствовала спиной недобрый взгляд. Пришла в дирекцию и отказалась от роли. Никто, даже Виктюк, не смог уговорить продолжить репетиции. Ввели другую актрису, с которой Роману Григорьевичу стало скучно. Так что у дирекции были основания на меня давить: «Не берите Терехову!»
Как я ее уболтал, отдельная история. Мы столкнулись на верхней галерее, которая соединяет два здания театра. День был солнечным, свет слепил Рите глаза, она меня не сразу разглядела. А я, поравнявшись, упал перед ней на колени:
— Маргарита Борисовна, вы же понимаете, что Мопассан без Тереховой — все равно что кран без воды.
— Вы кто?!
У меня вытянулось лицо. Терехова улыбнулась:
— Просто валяю дурака. Знаю я вас, мне понравилось, как сказали про Мопассана. Оставьте мне пьесу.
Тут же отнес ей свою инсценировку. Вечером Рита позвонила: «Я буду это играть». Мы ударили по рукам. Для меня было важно, работая с ней, не разрушить атмосферу любви. Партнеров подобрал, чтобы актрисе было с ними комфортно, и не случилось ни одного срыва.
Поразило, как Терехова готовилась к спектаклю. Ее переход на сцену был сакральным. Ставят декорации, наводят свет, все кричат, а Рита, не обращая никакого внимания на монтировщиков, танцует на сцене. Потом выяснил: она пробегала все мизансцены без партнеров, настраивалась. Бесполезно было ее окликать, она никого не слышала. Затем уходила в гримерку и закрывалась, к ней можно было войти только по окончании спектакля.
Меня каждый раз завораживал ее изумительный голос с переливами. «Никогда не стесняюсь добирать дыхание на зрителях, — делилась Рита, — чтобы все видели, какая тяжелая работа быть подлинной, когда эмоции захлестывают». Второй такой нет! Зрители звонили и спрашивали: «Терехова сегодня играет?» Шли специально на нее.
Она излучала бешеную энергетику. В сцене, когда ее соблазнял Жорж Дюруа — Домогаров, они пили шампанское. Реквизиторы предупредили:
