Степаненко в тот период о сольной карьере не помышляла. Спросила ее как-то:
— Почему не хотите выступать со своими номерами?
— Натулек, я всю жизнь моталась по гастролям, теперь хочу дома, тепла, не тянет никуда выезжать.
«Номером один» для Лены, безусловно, был глава семейства — и в театре, и в жизни. Они переехали в новую квартиру, и жена Евгения Вагановича руководила ремонтом. Делилась: «Выбираю плитку, обои, присматриваю мебель. Так нравится!» Муж ее, как мне помнится, домом не занимался. На мой вопрос, может ли он суп сварить или, например, гвоздь забить, с юмором ответил: «Это будет нерациональным использованием Петросяна».
Бытовые проблемы его не волновали, зато когда требовалось обсудить номер, можно было хоть в два часа ночи позвонить — об этом знал весь ближний круг. Мэтр брал трубку и бодро сообщал: «Еще не ложился». Утром появлялся на репетиции свежий как огурец. Иногда казалось, он вообще не спит.
Выпускал книги, вел телепередачи, колесил с гастролями по стране, даже на отдыхе вечно что-то писал и читал. Поехали на проверочные концерты на юг и в свободный день выбрались на пляж, так Евгений Ваганович и туда захватил пачку текстов. Дает мне один:
— Посмотри, выйдет из автора толк?
Прочла, и оказалось очень смешно. Говорю Петросяну:
— Мне нравится.
Cкоро автор — Леша Щеглов — вошел в команду. Потом появился Юра Хвостов — кавээнщик и выпускник авиационного института.
Теперь на смотринах нового автора дозволялось присутствовать и мне, уже опытной «сатиричке». Когда Хвостов читал свои рассказы, мы с Евгением Вагановичем буквально сползали под стол от смеха. «Дай Бог, чтобы так же прошло у зрителей», — сказал Петросян. Но публика не вняла его молитвам и на концерте реагировала вяло. А если зал не лежит вповалку, значит, как мы говорим, шутка не прошла — ее надо «починить», то есть доработать.
Евгений Ваганович попросил: «Хвостов парень талантливый, помоги ему, пройди «математику». Начали заниматься — Юра приносил свои этюды, встречались «на бревне» во дворе дома, где я снимала квартиру. Ученик оказался способным, и вскоре Петросян его тоже взял под крыло. А через несколько лет Юра стал моим мужем.
Мы со Щегловым и Хвостовым участвовали в создании «Кривого зеркала» и других успешных проектов Петросяна. О собственном «телевизионном театре персонажей» он мечтал давно, пригласил интересных артистов. Основу труппы составили Владимир Моисеенко и Владимир Данилец, известные как дуэт «Кролики», братья Пономаренко, Карен Аванесян, Игорь Христенко, «Новые Русские Бабки» — Сергей Чванов и Игорь Касилов. «Бабки», к слову, могли быть другими: на смотрины к Петросяну прибыли две пары претендентов. Евгений Ваганович спросил меня, Лешу и Юру, какие больше нравятся. Это ведь нам предстояло писать номера под конкретные образы и артистов. Чванов и Касилов показались более талантливыми.
— Петросян был строгим руководителем?
— Случалось, и кричал, и ругался. Но в основном по делу. Приезжает на работу после того как всю ночь монтировал выпуски передачи (ему уже за шестьдесят было), а не все артисты в форме: один текст не выучил, второй не выспался... Мэтр, конечно, срывался. И с женой не сюсюкал по-родственному, ей тоже доставалось. С другой стороны, знаете, как в балете говорят? Если педагог не делает тебе замечаний, значит, не считает перспективным.
Вообще, в нашем деле нужна бешеная стрессоустойчивость, а ею обладает далеко не каждый. Съемки программ напоминали военные учения. На месяц худрук собирал всех в Москве (многие приезжали из других городов), заселял в гостиницу и с раннего утра до поздней ночи проводил репетиции, где оттачивалось каждое слово. Называл это «сессией», как у студентов.
Мы, авторы, тоже работали в поте лица: и писали, и в репетициях участвовали, а на концертах постоянно находились за кулисами. Когда костюмер не успевал подшить сценический костюм для артиста, я хватала иголку с ниткой: «Давайте помогу!»
