Идиллия в любимом Коттедже, где царская семья провела много счастливых летних сезонов, закончилась с началом Крымской войны. Весной 1854 года английский флот вошел в Балтийское море и встал неподалеку от Кронштадта. Через два месяца к нему присоединилась французская эскадра. По берегам Финского залива расположились русские береговые батареи.
Теперь, собираясь в Большой гостиной Коттеджа, не музицировали, а обсуждали последние новости, читали бюллетени и фронтовые сводки, доставляемые курьерами из захваченного Крыма. Николай часто поднимался в Морской кабинет, окна которого выходили на Финский залив и напоминали кормовую каюту боевого корабля, и направлял подзорную трубу в сторону Кронштадта — туда, где сквозь туман ощетинились мачтами английские фрегаты. Кто знает, что творилось в его душе? Фрейлина Тютчева, увидев императора в церкви, поразилась происшедшей перемене: «Вид у него подавленный; страдание избороздило морщинами лицо. Но никогда он не был так красив: надменное и жестокое выражение смягчилось; крайняя бледность придает ему вид античной мраморной статуи».
Внезапная кончина императора в самый разгар Севастопольской кампании породила в обществе массу слухов. Подозревали даже, что он принял яд. На самом деле Николай I жестоко простудился. В начале февраля 1855 года в Петербурге бушевала эпидемия гриппа, переболела почти вся императорская семья, многие приближенные и слуги. Неважно чувствовал себя и царь, но не желал ничего менять в рабочем графике.
Девятого февраля он собрался в Манеж — напутствовать маршевые батальоны лейб-гвардии Измайловского и Егерского полков. Придворные медики Мартин Мандт и Филипп Карелль решительно протестовали: на дворе мороз за двадцать градусов, а его величество в легком плаще.
— Если бы я был просто солдатом, обратили бы вы внимание на мою болезнь? — спросил император Карелля.
— В вашей армии, государь, нет ни одного медика, который позволил бы солдату выписаться из госпиталя в таком положении, в каком вы находитесь, и при таком морозе. Мой долг требует, чтобы вы не выходили из комнаты, — ответил лекарь.
