...Приступая к «Почти смешной истории», позвал на пробы. К тому моменту уже много актрис отсмотрели. Комиссия сказала, что на роль я не гожусь: «Какая-то у нее белая челка». Дело в том, что у меня седина появилась рано, оттого и челка стала белой, но, думаю, не в ней заключалась причина недовольства. Петр стремился добиться своего, и меня пробовали еще раз и еще, в итоге все согласились, что лучше та, которая «с челкой».
На роль моего возлюбленного пробовали разных известных актеров, но после выхода фильма Ильи Авербаха «Монолог», в котором замечательно снялся Михаил Глузский, к нему трепетно относились на студиях. По натуре добрый, обаятельный, он умел играть героев угрюмых, закрытых, как в нашей картине, где его персонаж вроде бы не способен на нежное чувство. Мне предстояло пробить эту стену, убедить зрителя, что такого буку можно полюбить. Фоменко говорил: «Если докажешь это, выиграешь».
Глузский в жизни оказался сдержанным, молчаливым, но так шутил! С серьезным видом говорил то, от чего все покатывались со смеху. Обожаю людей с юмором, которые могут на лету поймать шутку, как в теннисе мячик. Нравится, когда подметив какой-то момент, умеют мгновенно выдать остроту. Тут я раб и преданный соучастник события. Необычайно остроумным был и Фоменко, что нас особенно сближало. Мы смеялись над одними и теми же вещами, выбирали одни и те же книги, одну и ту же музыку.
— Он вызывал у вас чувства как мужчина?
— Петр бывал таким заразительным, что в него невозможно было не влюбиться. У меня и с Романом Виктюком, с которым работала после ухода Фоменко из театра, совпали взгляды на многие вещи. Он шутил по поводу всего, к чему прикасался. Даже не столько шутил, сколько органично делал открытия в проходящей мимо него жизни. На репетиции хотелось иметь сто голов, чтобы запомнить миллион его предложений и постараться выполнить хоть десятую часть. Словно запускал руку в бездонный мешок: фантазии, придумки, противоречия, вопросы, ответы, юмор, трагедии, парадоксальные мысли — только успевай брать. И в жизни Виктюк — фейерверк. Сверкает, очаровывает, обвораживает. Дарил мне с торжественным видом что-нибудь вкусное. Принес как-то одной актрисе сырую курицу и объявил с видом Гамлета: «Пожаришь, и мы вечером к тебе придем!» В театральном буфете в перерывах бросал яркие реплики насчет того, что надо есть. Виктюк великолепный актер, жаль, не реализовался в этом качестве, потому что сначала он — режиссер, понимающий казусы человеческие.
Мне повезло встретиться с режиссурой, ставившей на ноги. Тогда тропинка, по которой иду, расширялась до целой площади, до огромной сцены и я могла разбежаться и станцевать.
— Вас всегда приглашали в свои спектакли и фильмы режиссеры необычные, те, чьи работы выбиваются из общего ряда: Фоменко, Виктюк, Кира Муратова...
— Муратова — иная планета, другой способ существования. Позвала меня в свою картину «Астенический синдром» сначала на небольшую роль — отказалась. Станиславский говорил, что нет маленьких ролей, но я не Станиславский. Бывает, эпизод заводит, там видится вход и выход, есть объемность. Но когда эмоционального всплеска нет, не рискую. Кира Георгиевна вздохнула: «Жалко». Я ответила, что мне тоже, она ведь необыкновенная. Когда Муратова спросила, кого я хотела бы сыграть, призналась, что Наташу, главную героиню. Спустя полгода мне позвонили и объявили, что утверждена на роль Наташи без всяких проб. До конца себе не веря, полетела на студию.
