За три с половиной года, что вместе прожили, на одесской сцене матушка меня так и не увидела — принципиально не ходила, не могла на сына смотреть — переживания героев, которых играл, за мои принимала. Я и сам в детстве, наблюдая ее игру в самодеятельности, рыдал, думал, с мамой все взаправду происходит. Так что у нас это семейная черта.
Одесская киностудия в ту пору для многих становилась стартовой площадкой — и Василий Шукшин на ней работал, и Марлен Хуциев, и Петр Тодоровский... В тамошнем дворе сложилась своя компания, все время слышалось «гур-гур»: коллеги наводили справки, куда и кто требуется. Благодаря студийному двору я получил свою первую роль в кино — в фильме Виктора Жилина «Исправленному верить».
Там же меня приметил молодой режиссер Евгений Ташков, пригласив на эпизод в «Жажду» по сценарию Григория Поженяна, основанному на его фронтовом опыте. Петр Тодоровский работал на «Жажде» оператором.
Недалеко от киностудии продавали «Рижское» пиво. Приходим как-то туда с Поженяном — я с ним подружился — и поэтом Володей Карпеко. Гриша пригубил и говорит продавцу: «Это не «Рижское», а «Жигулевское». Обманываете, братцы?» И удостоверение журнала «Крокодил» показывает: мол, ждите фельетона! Затем вернулись в общежитие при киностудии, где он остановился. Сидим, поем под гитару, вдруг стук в дверь. На пороге — красавица неописуемая, а рядом ящика четыре пива. Естественно «Рижского», его перепуганный директор магазина прислал. В общем, кончилось все миром и красавица с нами осталась!
Впоследствии Григорий познакомил меня с журналистом Тимурчиком Гайдаром (сыном писателя и прототипом главного героя повести «Тимур и его команда») — привел ко мне на день рождения. Наша дружба растянулась на годы, хотя в стране он бывал редко: то на Кубе, то в Югославии, то в Афганистане работал собкором «Правды». Позже я сыграл в фильме «Голубая чашка» по повести Аркадия Гайдара, всей семьей присутствовали на премьере — там познакомились с женой Тимура и его сыном Егором.
С Евгением Ташковым после «Жажды» много лет общались. Он пригласил меня на роль Кости в свой известнейший фильм «Приходите завтра...». Сам выступал и как автор сценария, и как режиссер, и жену Екатерину Савинову в главной роли снял. Ташковы жили в общежитии, где вся группа дневала и ночевала. В перерывах между съемками Катя бегала кормить маленького сына Андрюшу. Днем снимается, ночью озвучивает. Дело в том, что студия звукозаписи располагалась рядом с трамвайными путями — и работать можно было, только когда тихо. Нервы у Савиновой не выдерживали, случались срывы, истерики, а иногда, напротив, она надолго уходила в себя... Сначала мы все списывали на усталость. Сам Ташков боролся со стрессом с помощью йоги, в кабинете держал специальный коврик для занятий: постелет, приляжет, глаза закроет — и через двадцать минут как огурчик! А Катя чувствовала себя все хуже, но кто же будет подозревать психическое заболевание? Это потом выяснилось, что она выпила парного молока и заразилась бруцеллезом, который дал осложнение на мозг. Савинова попала в больницу, съемки пришлось приостановить на год. В период ремиссии фильм досняли, но Катя по несколько месяцев ежегодно проводила в стационаре и закончила жизнь трагически: уехала к родственникам в Новосибирск и в 1970 году бросилась под поезд, как Анна Каренина, чей монолог читала на вступительных экзаменах во ВГИК. Вот такая судьба у Фроси Бурлаковой...
