С актерством все получилось достаточно случайно. Это мама решила, что надо поступать в театральный, выбрала вуз. В школе я училась в специализированном классе с углубленным изучением физики и математики. Не потому что тяготела к точным наукам, просто решила не менять место учебы, когда ввели специализацию. У нас все готовились к поступлению в Уральский политехнический институт — УПИ.
В принципе, я тоже могла стать инженером. Хорошо училась и пользовалась авторитетом, даже висела на Доске почета среди особо одаренных «головастиков», у которых списывала физику и математику. Некоторым это казалось неправильным — я ведь не особенно блистала в точных науках. Но руководство школы хотело таким образом отметить мой вклад в культурно-массовую работу. Я не только танцевала и пела в ансамбле, но и организовывала вечера, писала сценарии.
К окончанию школы мама поняла, что дочь — типичный гуманитарий. Дело было так. Однажды я что-то готовила и положила стеклянную крышку на раскаленную конфорку — видимо о чем-то размечталась, а когда опомнилась, сунула ее в раковину под холодную воду. Крышка не просто треснула — рассыпалась на тысячу микроскопических осколков. Именно в этот момент в кухню вошла мама. Посмотрела на мое удивленное лицо и в свою очередь поразилась тому, что я не предугадала такого исхода. С моими-то познаниями в физике!
А еще у нас был струйный принтер, издававший своеобразный звук — тыдым-тыдым. И когда мама что-то распечатывала по работе, я под него танцевала! Она рассказывала, что посмотрев на очередную мою «импровизацию», решила: «Ну какой из Альки технарь? Надо идти в артистки».
Документы подала не только в театральный, но и на филфак — на всякий случай. Я ведь ничего подробно не узнавала, не ходила на подготовительные курсы. Некоторые девочки к моменту поступления на актерский факультет знали поименно всех педагогов, а я просто пришла попробовать — и меня взяли. Первый год была на платном обучении, потом перевели на бесплатное — как отличницу. Окончила вуз с красным дипломом.
Почему мы с мамой не поехали в Москву, не знаю. Никогда не разбирали эту ситуацию. Но я не жалела, что попала в Екатеринбургский театральный институт, потому что училась у прекрасного мастера — Екатерины Григорьевны Царегородцевой.
Хотя на втором курсе подумывала о том, чтобы уйти. Помню, сидели с мамой в машине возле института и я пожаловалась:
— У меня не получается, я не такая талантливая, как другие девочки.
— Почему? Тебя ругают?
— Нет, но и не хвалят. Просто говорят: «Хорошо. Пять». Я так не могу!
— В принципе, еще не поздно поменять вуз. Но ты не торопись, подумай.
Я подумала-подумала — и осталась.
Работала как сумасшедшая. Если все делали один отрывок, я — два. К концу четвертого курса у нас осталось всего двенадцать студентов — половина отсеялась. Большинство ведь пришло в театральный вуз не учиться, а веселиться! Петь и танцевать. Многих еще на первом курсе выгнали за профнепригодность.
В народе бытует убеждение, что актер — «халявная» профессия, напрягаться особо не надо. Но первые два года студенты театральных институтов практически не появляются дома, буквально ночуют в вузе. Полдня продолжаются лекции по общеобразовательным дисциплинам, потом начинаются творческие предметы. Актерское мастерство у нас было вечером, а отрывки и номера делали ночью. Я держала в институте подушку, как и другие ребята. Театральный — это дом.
