Шумана больнее всего ранил не тот факт, что по закону Эрнестина не могла претендовать на баронские миллионы. А то, что, зная о своем происхождении, девушка не посчитала нужным рассказать об этом жениху. В то время этого было достаточно, чтобы расторгнуть помолвку, что Шуман и сделал. Да и его чувство к Эрнестине не было «тем самым чувством» — позднее он так и оправдывался перед Кларой: «…ты тогда была на полпути между ребенком и девушкой — и тут появилась Эрнестина… Вот, подумал я, это она — она меня спасет. Я всеми силами хотел уцепиться за женское существо».
…Мария разглядывает литографию — мать в возрасте 9 лет. Странный портрет: маленькая девочка во «взрослом» женском платье, с высокой прической, с колье на шее.
В те два года, что муж провел в лечебнице, Клара не предприняла ни единой попытки его увидеть. Отговаривалась тем, что врачи запретили ей приезжать — ведь это могло взволновать больного. Но когда, интересно, Клару останавливали какие-либо запреты, если уж она действительно чего-то или кого-то хотела? Например, чтобы заполучить Роберта Шумана, она с завидным упорством боролась долгих четыре года.
Едва Эрнестина исчезла с горизонта, Клара сразу же недвусмысленно дала понять Шуману — она и есть «то самое существо». В один из осенних вечеров 16-летняя Клара Вик вышла провожать его со свечой на темную лестницу в прихожей и впервые поцеловала. Шуман ответил ей, и девушка едва не уронила свечу. С этого-то все по-настоящему и началось между ними.
Очень скоро роман разгорелся настолько, что все стало известно папаше Вику. Тот устроил Кларе дикий скандал и в январе 1836 года спешно отправил дочь в Дрезден, Шуману при этом было отказано от дома. Но влюбленные через друзей условились о тайной встрече на почтовой станции. Когда Клара уехала, Шуман впал в меланхолию: «Ты точно до сих пор стоишь передо мной, милая Клара, — так близко, что мне кажется, я мог бы обнять тебя… Ты только так же сильно люби меня, слышишь?» Отец велел Кларе вернуть все письма Роберта и потребовал того же самого от него. Полтора года их разделяла глухая стена. Влюбленные пытались забыть друг друга, но получалось это плохо. Клара, изредка сидя у открытого окна, играла его сонаты, надеясь, что Роберт пройдет мимо и услышит. 13 августа 1837 года Шуман явился на концерт Клары в Лейпциге. Чтобы его никто не увидел — и прежде всего она!
— он сел в заднем ряду. Едва раздались первые звуки музыки, он понял: его чувства к Кларе не забылись, наоборот — они сильны как никогда. Он вложил в букет записку и попросил общего знакомого передать цветы Кларе после концерта. В записке было лаконичное: «Просто напиши «да», если не забыла меня. Только одно слово я хотел бы написать буквами и аккордами — «Клара». Но я должен быть уверен в тебе, чтобы бороться и действовать». Ответ последовал незамедлительно: «Я говорю «да», и все мое существо шепчет вам это слово навек». На другой день влюбленные тайно обручились. Роберт написал официальное письмо Вику, в котором просил руки его дочери, уверяя, что любит ее всем сердцем. «Что мне до его сердца?! — взорвался Вик. — Дилетант, не сумевший научиться толком играть, возомнивший себя композитором! С ним ты только и будешь бегать по урокам в калошах и с зонтиком!»
— кричал Фридрих рыдающей дочери, он предпочел бы выдать ее за банкира. А еще лучше вообще ни за кого не выдавать — Клара должна служить только искусству. Отец вложил в нее столько денег и сил, так какого черта?! И он незамедлительно снова увозит ее из Лейпцига — на гастроли. Дрезден, Прага, Вена... Кларе приходится проявлять изворотливость, чтобы отсылать короткие весточки любимому: Вик запрещал ей запираться в комнате, и она писала, поминутно прислушиваясь к скрипу половиц, чтобы успеть спрятать письмо. Изобретались вымышленные адреса или адреса друзей-посредников. «Я не хочу ни лошадей, ни бриллиантов, хочу только быть счастливой, принадлежа тебе!» Вик временно перестал давить на дочь, согласившись на переговоры с Робертом, — ему не нужна была на гастролях заплаканная, унылая, как катафалк, Клара.
И вот она снова в Лейпциге.
Вечером Роберт караулил возле ее дома, высматривая условный знак — взмах белого платка в окне. Увидев его, Шуман спешно направился в сторону Старого рынка, ожидая, когда Клара вроде бы случайно поравняется с ним. Он по сто раз на дню переходил от отчаяния к радости и наоборот. «Иногда мне казалось, что я вот-вот прочту в газетах о помолвке, хитро устроенной твоим отцом, — тогда меня пригибало к земле и я громко кричал».
С Шуманом Вик встретился, но те требования, которые услышал от него юноша, были совершенно абсурдны. Начать с того, что Вик не собирался платить Кларе ни гроша из тех денег, что она заработала концертами. Свои личные вещи и рояль она должна была…