Нам так хотелось, чтобы после съемок мы оставались одни, вдали от шумных актерских посиделок.
Юра уезжал на съемки рано утром, а я, выспавшись, садилась на лошадь без седла и скакала на площадку. Отбила себе все, что можно! Мы с Басовым оказались страстными грибниками. Помню, как режиссер, иногда оставив процесс съемок на своего ассистента, убегал со мной в ближайший лес за грибами. Потом с его женой Розой Макагоновой мы жарили «добычу» на огромной сковородке...
Даже не помню, как мы с Юрой решили расписаться. Шли мимо какого-то загса, забежали на минутку и... вышли уже мужем и женой. Я поменяла прежнюю фамилию Лопухина на Яковлеву.
Моему папе поначалу не очень нравился новый Юра, он переживал за меня: мол, какого мужа променяла!
Лопухин был ученый, уже академик, а тут — какой-то начинающий актер. У Яковлева в театре действительно была всего одна малюсенькая роль — заморский принц с парой фраз, а так в основном он участвовал в массовках.
Мама, наоборот, приняла нового зятя с восторгом. Когда он поздно возвращался после спектакля, я уже спала. А мама ждала его с ужином. Они часами потом на кухне говорили о театре. Единственное, что их разделяло, — Юра никогда не был богемным человеком, не любил, как моя мама, шумные артистические посиделки до утра. Во всяком случае, как только мы съехались, все это закончилось. Можно сказать, мы совершенно замкнулись друг на друге.
Единственное, что Юра позволял себе, — заходил с друзьями в кафе- мороженое напротив Вахтанговского театра выпить чуть-чуть коньяку.
Как сам объяснял, снимал стресс после спектакля. За что ему потом от меня влетало жутко.
К сожалению, Юра уже тогда любил пропустить рюмочку. Он носил с собой плоскую фляжку и потихоньку к ней прикладывался. Я как будущий врач прекрасно знала, к чему эта актерская привычка «снимать стресс» может привести...
Конечно, главой нашей семьи была я. Муж совершенно беспрекословно мне подчинялся, можно сказать, с восторгом вручил себя в мои руки. При этом он не был подкаблучником, я никогда на него не давила. Единственное, против чего восставала, — актерские посиделки после спектакля.
Эта, как он говорил, «рюмочка» меня травмировала, я понимала, что, несмотря на запреты, ему хочется выпить. Я не устраивала скандалов, просто переставала с Юрой разговаривать. На него мое молчание действовало страшно!
— Ну, Лапа, не сердись! Ну выпил 30 грамм коньячку, подумаешь!
В ответ я продолжала молчать. Он начинал клясться, что это в последний раз, просил прощения. Весь «скандал» длился минут 20 — ровно столько, сколько занимала дорога от театра до дома. Мы мирились, но я знала, что слово свое он все равно нарушит.
К сожалению, его мама, к которой мы часто приходили в гости, старалась заманить его, покупая «четвертинку». Ольга Михайловна очень хотела видеть сына почаще и, как могла, делала ему приятное.
И хотя я злилась, но понимала ее: одинокая старушка, сын — единственная ее отрада...
Но со временем эта «рюмочка» все увеличивалась и увеличивалась. Но это было уже после меня..
В Театре им. Вахтангова меня сразу полюбили. И с легкой руки Юры все стали называть Лапа. Я никогда для Юры не была просто Кирой: Лапа, Мася... Только так!
Вскоре театр отправился на гастроли за границу, а я легла в санаторий подлечить свои легкие.
Кстати, Юра оказался очень заботливым мужем. После каждого спектакля приходил домой и (по совету какого-то иранского врача) тер мне на терке овощи. Все это — свекла, морковка, репа — жутко пахло, но я послушно пила приготовленный им сок.
