Ведь растим и воспитываем мы их одинаково.
Порой выбешивает, что мы с Мусей слишком заняты: не посещаем родительские собрания, в школу детей возит шофер, уроки с ними делают две няни. Аминка еще может высидеть пять часов, пока сын не выучит стихотворение, а я быстро ломаюсь. Утешаю себя тем, что растут они свободными людьми. Запретов почти не налагаем: «Хочешь есть — холодильник в твоем распоряжении. Но лопай конфеты одну за другой». Смотреть телевизор можно только в субботу и воскресенье, зато сколько угодно. В результате дети сами весь день не хотят торчать перед ящиком. Говорим с ними обо всем на свете: даже про девочек… У самого в семье воспитание было несколько чопорное, англизированное.
С родителями не откровенничал, и они не приоткрывали завесы своей личной жизни. Чувства были прибраны. Но все равно меня очень любили.
Как единственный ребенок в семье, я совершенно не мог предположить, что у самого будет пятеро! Мне всегда казалось, что назвать новорожденного Сашей — как серийный номер присвоить. У меня причуда, чтобы все имена в моем роду начинались на «а»: Артемий, Арсений, Афанасий, Аксиния… Только второго сына, Никиту, не удалось самому назвать: когда Лена Ланская рожала, я был на гастролях. Но потом узнал, что есть древнерусское имя Аникита. И мысленно его сыну присвоил.
Со своими бывшими женами я остался в теплых отношениях, и все наши дети тесно общаются. Иногда собираемся одной огромной семьей: мелкие ползают по большим, словно по деревьям. Только когда появились младшие ребятенки, я понял, сколько недодал старшим… Пока сам взрослел.
