Волновалась: украинского языка толком не знаю, как разговор поддерживать? Но когда сели за стол, будущая свекровь ничего обо мне не спрашивала, не экзаменовала: только своего сына хвалила. И мне это понравилось: значит, она меня приняла.
Чего не скажешь об отце Богдана: он к нам даже на свадьбу не пришел. Мама же по традиции благословила с иконой в доме... На торжестве гуляли все народные артисты Львовского театра имени Марии Заньковецкой, фактически они нам его и устроили. Бодечка взял 100 рублей из профсоюзной кассы, костюмы мы шили сами.
Богдан никогда мне не говорил: переживал ли из-за отцовского поведения. Потом в любом случае все забылось: свекор принял меня, когда родился внук. В основном Сильвестр Дмитриевич и занимался Остапом: делал с ним уроки, водил на виолончель, на теннис... Первый год мы с мужем ютились в съемной квартире, а потом переехали к родителям Богдана. Со временем его отец меня очень полюбил: приходил обедать, даже когда мы с мужем снова жили отдельно. А слег в больницу — я ему привозила еду, и как же он плакал, когда уезжала!
Мы с Богданом не гадали: мальчика ждем или девочку, узнать заранее было тогда нельзя. Будучи беременной, как-то гуляла с мужем по городу, вдруг какой-то прохожий говорит Бодечке: «У тебя такой нос, точно жди хлопца!» Как мы тогда смеялись с Сильвестровичем, но ведь прогноз оказался верным!
Когда я рожала, Богдан поехал к друзьям на свадьбу — чтобы отвлечься от волнений.
Оттуда позвонил в больницу и вскоре поднял тост с гуляющими: «Ур-ра! У меня сын родился!» Торжество проходило за городом, так Бодя ночью пешком пошел в роддом и на рассвете разразился под окнами палаты стихами. Соседки проснулись и шепчут: «Какой муж у вас! Стихи читает! А наши-то — все пьют, подлюки!..»
Бодя бегал на кухню за молоком, творожками, сам пеленал малыша… А мою маму прозвал Ариной Родионовной, в честь няни Пушкина: каждые полгода она приезжала нам помогать и все «кормила» внучка сказками, прибаутками. Остап у нас уже с пяти лет книжки читал… С Богданом мама познакомилась только на нашей свадьбе.
И по-доброму меня предостерегла: «Тяжело будет с актером, Лорочка, замучает он тебя на старости лет». Иногда я действительно говорила Сильвестровичу: «Ушла бы от тебя, а посмотрю спектакль — и снова влюбляюсь».
— Часто ли Богдан Сильвестрович репетировал дома?
— Да постоянно!.. Только муж так громко кричал, когда дома репетировал, что я его просила: «Бодя, потише, соседи подумают, что мы с тобой ругаемся». «Пусть думают что угодно!» — отмахивался Богдан. И каждая роль на нем откладывала отпечаток: «Ричард III», «Каменный властелин», «Украденное счастье»… Часто Сильвестрович учил роль прямо с маленьким Остапом на руках. А как-то поставил сына на подоконник и так орал, что малыш чуть со страху не свалился — Бодя успел поймать его за шиворот.
Я не пропускала ни одной репетиции мужа, все его роли знала наизусть.
И иногда даже позволяла себе делать замечания — Богдан прислушивался.
Однажды сидела у него в театре на репетиции все того же «Ричарда III». Смотрю: когда Бодя обращается к партнеру по сцене, не очень красиво поднимается со стула — спиной к зрителям. Я, как творческий человек, это заметила, все-таки для балерины важен ракурс из зала. Дома я мужу говорю: «Бодечка, ты же Ричард, а от зрителей отворачиваешься! Обопрись на придворного и вставай!» С тех пор он поднимался величественно, как следует королю.
На сцене Богдан мог выкрутиться из любой ситуации. Как-то его Ричард вынул меч из ножен настолько эмоционально, что лезие оторвалось от рукоятки и улетело в зрительный зал.
Его ловко поймала сидящая передо мной пожилая актриса. Богдан, сжимая в ладони одну лишь рукоятку, быстро переиначил Шекспира: «И сила у нас — кулак» (а должен был сказать «меч»). Я выдохнула с облегчением и мысленно Шекспиру погрозила: мало того, что всех своих героев убивает, чуть живые люди из-за него не пострадали!
Также у Богдана не сложились отношения с Булгаковым. Только его назначили на роль Мастера, как начались неприятности: то головой ударится, то споткнется на сцене… А тут еще его мама посмотрела спектакль «Мастер и Маргарита» и диагностировала: «Булгаков был хворый на голову, не надо тебе его играть». И Богдан бросил роль. Моя свекровь в свое время хотела стать актрисой и тоже давала советы: «Сынок, ты играешь дядю Ваню, русского дворянина, так почему держишь руки в карманах?»
