Помню, все веселятся, чокаются... Вокруг все знаменитые, а я — танцовщица, известная в узких кругах. Помню, когда на вопрос: «А вы откуда?» я отвечала: «Из Москонцерта», у спрашивающих вытягивались лица. Видимо, это звучало так, словно я выругалась матом в приличном обществе.
Саша, конечно, из кожи лез, чтобы быть в центре внимания. Его девиз: только первый, только главный! Но эти актерские амбиции до добра не доводит. Я это точно знаю… И хотя блондинок принято считать дурами, у меня было чутье на фальшь. И Саша это ценил. Он прислушивался ко мне, всем со мной делился и часто спрашивал совета. Помню, как после спектакля «В списках не значился» спросил мое мнение: «Тебе понравилось?» «Не все… Понимаешь, слишком много ложной экзальтации.
Будь более сдержанным, играй глазами». Наверное, я была жестока с ним, но он ни разу на меня не обиделся. Ему нравилось, что мы с Марком Захаровым порой сидим весь вечер и на равных обсуждаем премьеру.
А еще я давала Саше советы, как правильно подать себя. Он ходил смешно, подгребая ноги, и дикция у него хромала из-за отсутствия одного из зубов. «Посмотри, как ты ходишь и как говоришь! Вставь зуб», — постоянно говорила я ему. А он только смеялся: «Я лучше туда сигарету вставлю...»
Сашу до сих пор в прессе часто называют донжуаном. Я бы так о нем не сказала. Скорее он был очень любвеобильным. Поэтому я в итоге и ушла от него.
Теперь думаю, что, может быть, у Саши и при мне были какие-то интрижки.
Ведь тогда съемки в кино зависели от ассистентов, помощников режиссеров, а работали на этих должностях женщины, как правило одинокие и желающие любви. Но Саша никогда не давал мне повода ревновать. А вот когда у них в театре появилась Ирина Алферова, я сразу же почувствовала: что-то происходит…
Как-то прибегает Саша из театра и на бегу рассказывает: «У нас появилась новенькая, Ира Алферова. Симпатичная, но, по-моему, артистка никакая». О том, что она приехала из Болгарии, что развелась с мужем-болгарином и у нее есть маленькая дочка, я узнавала постепенно.
Наступило лето. Саша предлагает: «Поехали со мной на съемки в Одессу». С нами отправились Володя Долинский со своей девушкой. Пока мы втроем отдыхали, Саша метался с одной студии на другую.
Как-то мы с Долинским оказались одни, и он стал ко мне приставать.
Получив резкий отпор, обиделся: «Ты что нос задираешь? Верность Сашке хранишь? Да он... да я тебе та-а-акое расскажу…» Я его перебила: «Ничего слышать не хочу. Как ты смеешь предлагать мне эти гадости?» — «Ах, гадости? Что ты из себя корчишь недотрогу? Вот увидишь, я все сделаю, чтобы Абдулов тебя бросил!» Помню, я тогда подумала: «Да что он может такого сделать? Не понимаю…» Я не знала тогда, что Ира Алферова с маленькой дочкой живут у Володиной мамы…
Саше я ничего не сказала. Ну что я буду на его друга ябедничать? Хотя обещание Долинского развести нас с Сашей в душу запало… «Саш, — говорю спустя время, — мне в Москву надо, у меня концерты».
Сашка расстроился: «А ты можешь остаться? У меня три свободных дня, давай вместе отдохнем, погуляем, а?» Я заколебалась, а он опять за свое: «Ну не уезжай, умоляю…» Ну как я могла не уступить, когда об этом просит любимый мужчина?..
Он так бурно радовался, что я осталась: «Я тебе такой праздник в Одессе устрою!» Помню, посадил меня, как маленького ребенка, к себе на плечи, так всю ночь и носил по городу. Мы пели, хохотали, пили молодое вино, гуляли по набережной... Тогда-то Саша со мной поделился: «Марк предложил роль Медведя в «Обыкновенном чуде». Как мне его играть, а?» Помню, как мы с жаром обсуждали роль. Я ему сказала: «Вот как смотришь на меня сейчас с нежностью, таким и будь…» У картины «Обыкновенное чудо» был сумасшедший успех.
Сашу стали узнавать на улице, просили автографы. Премьеру мы праздновали в ресторане с Жорой Мартиросяном. И Саша спросил: «Тань, скажи, что бы ты хотела получить в подарок. Я все для тебя сделаю!» — «Я так хочу в ГИТИСе учиться. Помоги…» — «И все?!» — «И все». Наутро он взял меня за руку и отвел в ГИТИС к Ренате Анатольевне, секретарю деканата. Подвел к ней и сказал: «Это Таня, моя жена. Я хочу, чтобы она у вас здесь училась...»
После Одессы мы разъехались в разные стороны: «Ленком» — дней на двадцать на гастроли в Армению, а мы с Никольским — на фестиваль в Молдавию. Вечерами я звонила Саше в его гостиничный номер, но он не брал трубку. «Ничего страшного…» — думала я.
