У подъезда он меня предупредил: «Только ты молчи, ничего по-русски не говори. В этом доме живут только иностранцы». У меня от страха сердце ушло в пятки: «Ты куда меня ведешь? Какие иностранцы?» В то время в СССР общение с иностранцами строго каралось. «Не дрейфь, подруга!» — сказал мой приятель и потащил меня к лифту, на ходу бросив: «Good evening!» сурового вида консьержу.
Надо сказать, что такой квартиры и вправду я в жизни не видела. Просторная, с высокими потолками, на полу пушистый белый ковер, из мощных колонок грохочет модная музыка, везде приглушен свет, на столе заморское угощение: клубника в сахаре и орешки, бутылки виски. «Вот это живут!» — восхищенно подумала я.
Тут к нам подошла хозяйка квартиры и представилась: «Катя».
Она говорила совершенно без акцента. Я даже не поняла, что она американка. Потом мой друг шепнул, что хозяйка квартиры работала в Москве вице-президентом американского банка. Мне она сразу понравилась: среднего роста, худенькая, симпатичная, умная, компанейская.
Ее квартира в Москве была настоящим светским салоном, куда попасть с улицы было невозможно. Компания была уже вся в сборе. Гляжу — за столом сидят молодые симпатичные люди. Меня с ними познакомили: «Это Саша Абдулов, а это Жора Мартиросян».
Мы с приятелем весь вечер с упоением танцевали и даже не подходили к столу. Наконец Катя не выдержала: «Ребята, ну хватит, идите к нам!
Выпьем, поговорим, песни попоем!» Так я оказалась рядом с Сашей и Жорой. И они стали наперебой за мной ухаживать. Гарцевали, как два жеребца. А я только головой вертела — то в сторону Саши посмотрю: ой, какой красивый! То в сторону Жоры: ой, какой интересный! Но когда Абдулов понял, что «борьба» у них идет на равных, решил пойти с козырей! «Катя, — вдруг попросил он, — погаси, пожалуйста, свет и зажги свечу». Он взял гитару и запел, глядя мне в глаза: «Свеча горела на столе, свеча горела…» И все! Никого, кроме Саши, я уже больше не видела.
Гости стали расходиться в три часа ночи. Саша попросил: «Ты что, уходишь? Может, останешься?» — «Я не знаю…» «Метро уже не работает. Переночуй здесь, а утром я тебя провожу», — продолжал уговаривать он.
А тут Катя встревает: «Саша прав. Куда тебе одной в Марьину Рощу возвращаться? Оставайся».
Квартира у Кати была большая. Нам с Сашей она отвела одну из комнат. Мы всю ночь не спали — обнимались и целовались до одури. И оба поняли, что нам это очень нравится. Я у него спросила: «Чем ты занимаешься?» — «Оканчиваю ГИТИС, но меня уже пригласили к Марку Захарову на главную роль в «Списках не значился». Придешь ко мне на спектакль?» — «Приду».
Помню, Саша был в светлой рубашке, узких брючках, такой юный, чистый... А утром он поймал такси и отвез меня в Марьину Рощу. Где взял деньги? Я не спрашивала, наверное, у Жоры стрельнул. Прощаясь, спросил: «Ну, ты дашь свой телефон?» — «Возьми».
Так у нас все и началось… С тех пор мы не расставались. Катя через Сашу приглашала меня на свои ужины при свечах. Мы много раз приходили к ней в гости, она с радостью нас принимала.
Недавно в одном журнале мама Абдулова рассказала, что, мол, Саша из-за Кати якобы вены резал. Она все путает. Может быть, у них и был когда-то роман, не знаю. То, что видела я, — это просто хорошие дружеские отношения. Ну разве Катя оставила бы меня у себя ночевать, если бы ревновала?
А вены Саша резал из-за своей влюбленности в юности. Кажется, курсе на первом у него была девушка, медсестра Таня. Ради нее он лазил по крышам, чтобы попасть к любимой через окно. Но она с ним жестко порвала: «Ты для меня еще мальчишка! Больше не приходи, я тебе дверь не открою!»
