Вот в этой другой жизни я постоянно его спрашивала: «Когда жениться будем? Я тебе девочку рожу». Эти же слова говорит в фильме героиня Сафоновой. Кстати, дочка у Валуцкого все-таки родилась. Но родила ее не я, какая-то случайная женщина. Он дал девочке свою фамилию…
Каждый раз он обещал мне уйти от жены. Выпьет для храбрости и идет к Алле. Начинает ей говорить, а она его останавливает: «Стоп! Ложись спать, протрезвеешь — поговорим!» А утром, как протрезвеет, ему страшно становится. И разговор снова откладывается. Так он делал несколько попыток. Трусил страшно: «Ой, вот если бы это как-нибудь само собой произошло, мы были бы вместе. А так… Малыш, ну сделай что-нибудь!» Один раз я действительно решилась и позвонила Демидовой.
Успела только произнести: «Здравствуйте! Алла…», как она тут же повесила трубку. Да и я вряд ли что-нибудь сказала бы... Это все-таки его дело, а не мое...
Однажды случилась смешная история. Звонит мне утром Валуцкий. «Я сплю», — говорю и вешаю трубку. А в этот момент Валуцкому перезвонила его мама. Он, решив, что это я, радостно кричит: «Малыш проснулся!» А из трубки разгневанный мамин голос: «Ах ты, такой-сякой! Что это за «малыш»?»
Наши отношения все больше напоминали какую-то хроническую болезнь, от которой не придумали лекарства. И вместе тяжело, и врозь невозможно. Один раз он меня чуть не утопил! Это было летом. Как-то мы на его машине поехали на озеро. Плавали неподалеку друг от друга на глубине.
Вдруг Валуцкий схватил меня за плечи и стал окунать под воду. Я захлебываюсь, рвусь на поверхность, пытаюсь как-то освободиться, ударить его, а он держит мою голову под водой и не отпускает. Еле вырвалась и отплыла от него. Больше всего меня тогда поразили его безумные глаза. «Зачем ты меня топил?» — спросила я позже. Он даже не знал, что ответить...
Был и другой случай. Мы сидели на его кухне. Валуцкий, взяв со стола нож, прицеливался в меня, но кидал его в пол. Нож уходил в линолеум. И так несколько раз. Каждый раз, когда он замахивался, я думала — сейчас нож полетит в меня! Глаза у него были такие же безумные, как тогда, на озере…
Мы с ним расставались надолго и искренне. Уезжаю на гастроли и говорю себе: «Все, хватит!» Потом возвращаюсь и слышу: «Давай начнем сначала, Малыш…»
Мы оба устали от изматывающей любви. Ну сколько можно тянуть?! Могла ли я знать, что любовь причиняет такую боль?..
И я, и он заводили новые романы, кидались в них, как в спасательный круг. Правда, спустя время оказывалось, что мы себя обманываем… И снова соединялись.
Однажды мне вдруг почему-то приснился Слава Тихонов. Во сне все было так красиво — вокруг зелень, мы в беседке чему-то смеемся, рады видеть друг друга. Я просыпаюсь и понимаю, что это нереально. Тихонов стал так знаменит, он женат, у него растет любимая дочка. Но я не удержалась и сама ему позвонила. «Слава, здравствуй. Это Надя». — «Я тебя узнал». — «Ты мне сегодня приснился». — «Я тебя хочу увидеть…» И я приехала к нему…
Он уже жил в новой квартире на «Лермонтовской», в высотке.
Вот тогда у нас начались интимные отношения. Помню, что он, вставая с постели, всегда заматывался в простыню — стеснялся своего тела. Потом по телевизору показывали «Семнадцать мгновений весны». Мы, лежа на диване, смотрели Штирлица. Но для меня это были два разных человека: Штирлиц на экране и мой Слава Тихонов на диване. Мне было так приятно слышать от него комплименты. «Я немножко побаиваюсь тебя…» — признался как-то Слава. «Почему?» — удивилась я. — «Все красивые женщины коварны».
Как-то Слава вернулся со съемок «Они сражались за родину», cразу же мне позвонил и сказал, что умер Шукшин: «Приезжай, помянем…» Василия Макаровича я тоже знала, в герасимовской картине «У озера» играла его жену и снималась в его фильме «Странные люди».
«Мы с Васей накануне попариться в баню ходили. И вот… Давай помянем?» — предложил Слава. И мы выпили водочки. На столе стояла большая ваза с фруктами, которые он привез со съемок. Никакой еды больше не было. Мы закусывали водку сливами.
Именно тогда он меня спросил: «Ты ведь знаешь моего друга Виталия Макарова?» — «Конечно». — «А я ему про тебя рассказывал…» — «Не надо! Я никому о нас не рассказываю, и ты молчи». И вдруг звонок. Слава берет трубку: «Привет». А потом радостно: «А ты знаешь, кто у меня? Да! Она! Она!» Кладет трубку, глаза сияют. Я: «Ну зачем ты?», а он, улыбаясь: «Ну прости…»
Мы очень соскучились, и нам было хорошо в постели.
Слава выглядел усталым и попросил меня заварить чаю. «Ты не обидишься, если я нечаянно усну?..» Помню, на кухне я рассыпала чай. Со стола смела, а на полу чаинки не заметила. Возвращаюсь в комнату — а он спит. Не стала его будить. Тихонечко собралась и ушла. А потом Слава мне позвонил: «Почему-то на полу чай рассыпан…» — «Это я. Нечаянно». «Но ведь ложка же есть…» — удивился Слава.
Он никогда не говорил о жене. И, несмотря на имевшуюся семью, часто оставался один. Мы и встречались как два одиночества, потом расставались — то уцепимся друг в друга, то жизнь нас снова разбросает…
Один раз он признался: «Мне порой так плохо бывает... Сажусь в машину и два часа ночью по Москве катаюсь».
