Черные вьющиеся волосы до пояса, смуглая кожа, синие лучистые глаза. На прощание пациент предложил написать ее портрет. «Я буду художником!» — убежденно сказал он. Но мама смущенно отказалась: «Мне некогда. Вечером учусь в институте, да и потом… я замужем, у меня четырехлетняя дочь».
Так случилось, что мамина поликлиника находилась рядом с домом дяди Саши. И они иногда встречались на улице. Каждый раз будущий художник предлагал зайти к нему попозировать. «Нет-нет», — говорила мама, но после долгих уговоров наконец согласилась: он ей понравился.
Шилов жил тогда в коммуналке. Старый дом, дощатые полы, металлическая ржавая раковина, в которую капала вода из крана.
Первый сеанс прошел прекрасно. Мама забежала к нему после вечерних лекций, была голодна, он галантно приготовил ей чай с бутербродами. Потом с гордостью показал газетную заметку, где хвалили его работу — портрет космонавта.
А после второго сеанса в прихожей он неожиданно обнял ее и страстно поцеловал. Да так сильно прижал к себе, что она не успела отстраниться. Руки у него были не как у художника — изящные и тонкие, а натруженные, сильные, большие (одно время он работал грузчиком на мебельной фабрике, возил на тележке распаренные толстые бревна). Мама резко вырвалась. «Саша, я от тебя этого не ожидала. Больше не приду!» — строго сказала она. И, надо сказать, слово сдержала — они расстались на долгие пять лет… За это время Шилов поступил в Суриковский институт, женился на сокурснице и у него родился сын Саша.
А вновь встретились они с мамой случайно, в булочной. Он был, как всегда, шикарно одет и необычайно красив.
— Ну, когда портрет закончим? — улыбнулся он маме, словно они только вчера виделись.
— А у меня уже и прическа другая, да и за пять лет я изменилась... — засмущалась она.
— Ничего. Начнем снова!
И они начали… встречаться. У Шилова брак на грани развода, да и мама была несчастлива с мужем. Казалось, сама судьба подстроила им эту встречу через столько лет.
Одна из маминых сотрудниц случайно увидела их вместе и предупредила: «Аня, не теряй голову! У него очень трудный характер». Но уже ничего нельзя было поделать. Они полюбили друг друга…
Мама бегала на свидания к Шилову тайно. Не решалась уйти из семьи, хотя понимала, что с мужем больше жить не может. Да и как быть со мной, с ее дочкой? И с любимым расстаться не могла. А он все настойчивее требовал, чтобы мама ушла от мужа. Она обещала, но каждый раз возвращалась в семью…
Этот день я прекрасно помню. Мама не пришла домой ночевать. Отцу она сказала, что пойдет с подругой в театр. Но когда папа позвонил ее подруге, выяснилось, что она понятия не имеет, где мама. Папа с бабушкой закрылись в комнате и о чем-то долго говорили, иногда папа переходил на крик.
Мне стало страшно: что-то случилось. И это «что-то» касалось маминого исчезновения…
На следующий день папа в панике стал обзванивать больницы и морги. Вдруг меня осенила догадка: мама — с дядей Сашей! Говорю об этом бабушке, но та молча опускает глаза. Она все знала, но скрывала правду от сына: хотела сохранить семью. Все пятнадцать лет маминого брака с отцом свекровь держала сторону невестки, она ее уважала и любила. Мама отвечала ей взаимностью…
Дома мама появилась лишь на третий день. На кухонном столе в пепельнице дымилась гора окурков. Папа сидел за столом, подперев голову. Он не спал две ночи, не ходил на работу. Мамино признание, что у нее есть любимый человек, отца потрясло: «Я тебе верил как богу!
Не представлял, что ты на такое способна!» Он без конца твердил одно: «Я все прощу, только не уходи…» И мама пожалела его…
Когда я выросла, мама мне все рассказала. Оказывается, в тот злополучный день Шилов взял ее с собой на день рождения друга. Поздно вечером сели в такси. Мама думала, он ее провожает, а они приехали к нему в квартиру. «Саша, уже поздно, меня ждут…» — мама умоляла отпустить ее домой. Но он запер дверь и спрятал ключ: «Я тебе больше не верю! Никуда не пойдешь!» Телефона в его новой квартире еще не было. Ни позвонить, ни убежать…
От тревоги за домашних она не находила себе места. У нее стало плохо с сердцем. Шилову даже пришлось вызывать «скорую». Доктор прописал постельный режим. Так мама на два дня стала пленницей Шилова.
«Я вернусь, — просила его мама. — Только сдам больничный лист, а то меня с работы уволят». Этому он поверил и отпустил ее.
Но она так и не вернулась. Пожалела мужа, а главное — не смогла уйти от дочки. Шилов не простил ей этого. Думаю, мне тоже. И они опять расстались на год...
Этот год был ужасным: попреки, допросы, слежка… Папа уже не верил ей. С горя стал выпивать, все чаще у нас дома вспыхивали скандалы. Стоило маме задержаться в магазине, как он устраивал сцены ревности: «Ты была у своего любовника!»
То, что мама несчастна с отцом, даже я, ребенок, видела…
Однажды мама прочитала в газете, что у Шилова в ЦДРИ открылась первая персональная выставка.