— Тонкая площадка?
— Очень, душа — это поле, это коврик, это, если хочешь, церковь, где нельзя гадить.
Знаешь, как я говорю, для того, чтобы научиться играть на белом рояле, как Денис Мацуев, надо всю жизнь играть минимум по восемь часов в день, до мозолей на руках. У них, у виртуозных музыкантов, мозоли на руках. А для того, чтобы нагадить в тот же самый белый рояль, учиться ничему не нужно.
— Почему о своем театре ты говоришь в прошедшем времени?
— Потому что его уже нет. Спустя 25 лет я его закрыл, хотя по-прежнему ставлю спектакли, но уже не под вывеской «Фабрики театральных событий». Понимаешь ли, дело в том, что за четверть века все, что было надо, я себе доказал. За это время мы с моими коллегами отутюжили с разными спектаклями всю нашу страну, объездили ее с гастролями вдоль и поперек.
— А что ты себе доказал за эти 25 лет?
— Доказал, может, не совсем точное слово, поскольку задачи такой я перед собой не ставил — что-то себе доказывать. Наверное, правильнее будет сказать, что я просто внутренне наелся. Понимаешь, ведь я все тащил на себе. Был и директором, и владельцем, и художественным руководителем, но в то же время был и уборщицей, и ответственным за декорации... Мне было незазорно самому найти какие-то вещи для того или иного спектакля, подмести зал, вымыть сцену. Проблемы возникали каждую секунду. Решать их было не столько физически, сколько душевно тяжело. Короче, я наигрался.
А ведь, признаюсь, был момент, когда думал: «Вот бы мне театр дали, вот бы мне стать худруком театра!»
— Какого?
— Да любого, мне было все равно. Главное, хотелось одного: чтобы в театре этом была вся необходимая техническая администрация, а я мог бы заниматься в нем только творчеством. Но, слава богу, со мной этого не произошло, спасибо!
— За что спасибо: за то, что ты так и не возглавил театр?
— Именно! Потому что в любом театре у руководителя, каким бы замечательным он ни был, столько всего далекого от творчества! Возглавлять театр — дело наитруднейшее. Руководителю надо уметь и соглашаться с тем, с чем категорически не согласен, и руки жать, которые тебе по-человечески противны, и уметь, мягко говоря, целовать ниже пояса.
