Фильм снимали в Ростовской области в станице Синявской на Дону — это место выбрали не сразу, дивное место. В Ростове в собственном доме жили родители моей жены. Мы часто к ним приезжали, и теща накрывала шикарные столы во дворе под абрикосами. Аромат счастья был разлит в воздухе: любимая жена, любимая работа, уже есть успех, дали однокомнатную квартиру, а вот еще и у тещи под абрикосами сидим. За столом там было принято петь песни, русские и украинские. Даже в картину одна такая вошла — Наташа Гундарева с Людой Зайцевой поют: «Цвите терен, цвите терен, лыстья опадае». Поначалу Зайцева ей говорила: «Наташка, да замолчи, ты же петь не умеешь». Но Наташа в итоге научилась. От природы музыкальными талантами она не обладала, но натаскала слух — и это меня поразило.
Она вообще могла удивительно много. Помню, мы снимали с Наташей уже другой фильм — «Вас ожидает гражданка Никанорова». Я наблюдал, как Гундарева с режиссером Марягиным обсуждают мизансцену. И вдруг вижу, летит прямо на съемочную группу грузовик — явно потерял управление. Я и сообразить ничего не успел... А Наташка уже толкает изо всех сил Марягина в грудь, тот летит в сторону, она сама отпрыгивает в другую... В итоге машина врезалась в осветительные приборы, но никто не пострадал — благодаря Наташкиной молниеносной реакции.
Основные съемки «Гражданки Никаноровой» шли в Таганроге. Там красиво очень — Азовское море, Таганрогский залив. Как-то мы вышли на прогулку часов в десять вечера и гуляли до поздней ночи. О многом откровенно говорили... Я понимал ее женскую драму — Наташа никак не могла найти себе мужчину. Она стеснялась своей полноты. Когда наконец стала известной актрисой, тогда уже у нее и Леня Хейфец, прекрасный режиссер, появился, потом кто-то еще. Но с моей точки зрения, до Михаила Филиппова она не очень была счастлива. Обидно, конечно, что у нее, такой солнечной и женственной, так и не появилось детей.
На «Гражданке Никаноровой» в паре с Наташей играл Боречка Брондуков. Мы приятельствовали. И когда Боря приезжал в Москву, гуляли по Тверской. Он несколько своеобразно шутил над девушками — подбирался сзади и неожиданно хватал за ногу, а потом дико хохотал. Еще любил изображать контролера в автобусе или троллейбусе, приставал ко всем: «Ваши билетики, граждане!» Его узнавали, смеялись... Как-то раз приехал Боря в Москву, остановился у меня. Я уже жил у метро «Аэропорт», и у меня, кроме квартиры, была еще и студия в соседнем подъезде. И вот мы с Борей хорошо посидели, а на ночь я повел его в студию. Мы взяли раскладушку, матрас, подушку. Выходим во двор, а там полно народу. Все стоят и почему-то встревоженно смотрят на дом. Оказывается, было землетрясение в Москве, и все смотрели, не рухнет ли. И только два человека ничего не заметили — мы с Борей...
Шутка Юматова
С Брондуковым мы были знакомы давным-давно, и само знакомство наше началось с розыгрыша. Это было в 1969 году, когда я еще только окончил ВГИК и режиссер Валентин Козачков пригласил меня в Одессу переписывать чужой сценарий «Если есть паруса». Есть такое место в Одессе — «Куряж», двухэтажная гостиничка напротив киностудии. Я приехал, лег поспать. Просыпаюсь, а на второй кровати лежит человек с лицом рецидивиста и смотрит на меня внимательно. А я вечером под подушку положил конвертик с какими-то небольшими деньгами. И вот я полез рукой проверить, на месте ли конвертик, а этот странный человек говорит: «Думаешь, что я уже стибрил?» Вместо ответа спрашиваю: «А как вы сюда попали?» — «Замок взломал. Я уголовник». — «Странно как-то, это же киностудия...» — «Да ничего, разберемся. И с тобой разберемся. Мы со всеми разберемся». Тогда я пошел к администратору: «Почему у меня в номере уголовник?» А она стала смеяться: «Да это же Боречка Брондуков, артист!» Я вернулся в номер, говорю: «Что же вы обманываете, вы же артист». — «А ты шо, злякався?» (То есть испугался.)
