Став обладательницей огромного бриллианта, Зыкина испугалась и сдала его государству
— Михаил, давайте перейдем к Зыкиной. Людмилу Георгиевну вы знали лично. Это очень интересно. Расскажите, как вы с ней впервые увиделись?
— Мое впечатление от первой встречи с Зыкиной было очень сильным. Помню яркий солнечный день 1979 года в подмосковной Опалихе, где на протяжении нескольких лет наша семья снимала дачу. Мы гуляем вдоль железной дороги с моим старшим братом и вдруг видим, что по проселочной дороге катит «мерседес». Надо сказать, что сейчас подобное впечатление произвел бы разве что космический корабль, приземлившийся во дворе твоего дома... За рулем чудо-машины сидела женщина. Красивая, ухоженная. Я не мог оторвать от нее глаз, а брат сказал: «Знаешь, кто это? Певица Зыкина». Прошли годы... Я встречался с Людмилой Георгиевной, делал сюжеты и репортажи к юбилейным датам, режиссировал программы с ее участием, но вот та встреча с дамой в «мерседесе» остается самым ярким воспоминанием о ней. При этом Зыкина всегда настаивала: «Я — из народа».
— Пожалуй, ни о ком из наших певиц не ходило столько невероятных слухов...
— Да, ей ведь приписывали роман с самим Косыгиным. (Председатель Совета министров СССР, член Президиума, Политбюро ЦК КПСС. — Прим. ред.). Помню, Людмила Георгиевна рассказала о поездке в Чехословакию: «После концерта мне все несут, несут, несут! Дорогие вещи, подарки, драгоценности, грамоты... Оказалось, они думали, что я жена Косыгина». Поводом для слухов стало то, что обычно очень сдержанный чиновник на одном из правительственных банкетов поднял тост в честь Зыкиной, назвав ее своей любимой певицей. Этого хватило, чтобы пошли разговоры, мол, Зыкина — его тайная жена. Косыгину это все, кажется, импонировало. Во всяком случае, при встрече с Зыкиной он шутил: «Ну, как ваши дела, невеста?»
Даже ближайшей подругой Людмилы Георгиевны была не кто иная, как министр культуры Фурцева. Они любили вместе сходить в баню. А началась эта дружба с того, что где-то на праздничном мероприятии их посадили за один стол, Зыкина спела задушевную песню «Ивушка», и Фурцева растрогалась: «Так вот вы какая!» Через много лет, в 1974-м, подруги в очередной раз встретились в бане, с ними были еще двое знакомых. Только разошлись по домам, Фурцева звонит. Людмиле Георгиевне показалось, что та хочет чем-то поделиться, но не решается. В конце концов, сказав свое обычное «Будьте осторожны за рулем!», Екатерина Алексеевна распрощалась. Наутро ее уже не было в живых: сердце. Позже председатель КГБ СССР Крючков утверждал, что это было самоубийство.
Интересно, что за многолетнюю дружбу Фурцевой и Зыкиной, если кто-то из них о чем-то и просил, то обычно не певица министра, а наоборот. Например, Екатерина Алексеевна занимала у Зыкиной денег, чтобы достроить дачу. А однажды попросила помочь продать одну из своих шуб — мол, министру торговать шубами неудобно. Вот эта просьба Людмиле Георгиевне не очень понравилась. Она не отказала, нет. Но и продавать ничего не стала. Просто попросила своих помощниц оценить шубу в комиссионном магазине, а потом отдала Фурцевой ровно такую сумму — разумеется, не признавшись, что деньги ее собственные. Себе шубу Зыкина оставлять не собиралась, она ее подарила — одной артистке. Кстати, Людмила Георгиевна помнила дни рождения огромного количества людей и всегда поздравляла тех, кто с ней работал. Подарки дарила хорошие, основательные, купленные за границей. Специально спрашивала человека, что ему нужно, и везла потом целыми вагонами — кому пылесос, кому набор постельного белья.
