За свой первый роман я взялась в каком-то смысле от безысходности, потому что не понимала, что делать, а муж с сестрой к этому призывали. Женьке первому пришло в голову: «Слушай, ты же все время что-то пишешь. Может, напишешь книгу, и мы отнесем ее в издательство?» Инка поддержала. Тут еще в газете «Аргументы и факты» появилось объявление: «Принимаем рукописи на рецензию. Телефон...»
Когда я закончила свое бессмертное произведение, он уже не отвечал. В девяностые все очень быстро менялось. Стали обзванивать издательства по справочнику «Желтые страницы». В одном сказали: «Привозите рукопись» — и мы с Инкой туда поехали. Было очень страшно, стыдно и душно. В Москве стояло жаркое лето.
Надо заметить, что мой первый роман был распечатан в единственном экземпляре, потому что на два не хватало бумаги. В пачке насчитывалось четыреста листов, а рукопись занимала двести с лишним. Денег на вторую пачку не было.
— Богато вы жили...
— Да уж. И когда кошка однажды перевернула кастрюлю с молоком, это стало настоящей драмой. Младшего сына кормить было нечем в прямом смысле слова. Не на что купить другое молоко или творог.
— Рукопись приняли?
— Сначала мы с Инкой в полуобморочном состоянии от жары и духоты очень долго выясняли, кто принимает рукописи. Это был редактор по фамилии Рубис. В указанном кабинете никого не оказалось. Вернувшись в коридор, мы увидели девушку сказочной красоты, на каблуках и в летящем льняном платье. Я обливалась потом в штанах с начесом — что попалось под руку, то и надела. Платьев не имела, да и внешность моя не располагала к фланированию в романтических нарядах.
Девушка спросила:
— Вы кого-то ждете?
— Да, мы должны отдать рукопись какому-то Рубису.
— Это я — Рубис Ольга Вячеславовна...
Кабинет у нее был тесным. За спиной у Рубис, с правой руки, что наверняка помнит и Даша Донцова, лежала стопа папок с рукописями — в человеческий рост. Мое творение она кинула наверх со словами: «Через две недели мы вам позвоним». Потом оказалось, что материалы Рубис брала снизу, то есть по времени поступления. Естественно, через две недели ответа не последовало. Я сама позвонила и услышала: «Мы переезжаем, звоните через месяц».
Через месяц выяснилось, что во время переезда мою рукопись потеряли:
— У вас нет возможности еще раз распечатать?
— Нет.
На этом эпопея с моим писательством была закончена. Ну конечно, я разорюсь на еще одну пачку бумаги, а они опять потеряют мой роман!
Через какое-то время раздался звонок:
— Мы нашли вашу рукопись! Вы же Устинова Тамара Афанасьевна?
— Нет, Татьяна Витальевна.
— Ой, простите!
Подумала: куда я лезу? Тут одних Устиновых некуда девать! В несчастном издательстве, вынужденном оценивать графоманские потуги, их, наверное, десяток. Но они опять позвонили и сказали, что во всем разобрались и хотят напечатать мой роман. Что тут было со мной! Что было!
