Получилось нечто вроде очерка. Вскоре вернулся тот же человек, очень усталый, прочитал мое произведение и сказал: «Вы приняты, приезжайте завтра на Старую площадь, привозите документы». Оказалось, что это начальник Информационного управления, которое создается при администрации президента, чтобы, выражаясь по-нынешнему, делать «паркет», то есть журналистику по заказу власти. Кремлевского пула еще не существовало, он складывался на моих глазах. В 1996 году нашу команду заменили другой, и я оказалась в программе «Здоровье», где жутко страдала.
— Почему?
— Мне было страшно неинтересно. Я ничего не понимала в медицинской тематике и не хотела рассказывать о повышении сахара в крови, потому что привыкла писать о государственных проблемах.
Программа «Здоровье» не выходила на протяжении пяти лет, мы ее перезапускали под руководством Леши Пиманова с новой ведущей Еленой Малышевой. Она как-то спросила:
— Устинова, чего ты такая мрачная все время?
— Жизнь моя фатально изменилась, раньше я работала с великими людьми.
Никогда не забуду, как она посмотрела сверху вниз, хотя ниже ростом, и сказала:
— Устинова, если есть на свете великие люди, то это врачи.
После чего я успокоилась. А с Малышевой мы подружились.
Но вскоре с телевидением пришлось расстаться. Старший сын неожиданно для меня вырос, и потребовалось определить его в школу. В Жуковском, где мы тогда жили, была очень сложная школа с изучением ряда предметов на английском языке. В свое время ее открыли летчики-испытатели для своих детей, и туда всегда были экзамены. Вся наша семья там училась — моя мама, я, моя сестра, мои сыновья, племянница.
Мама решительно отказалась готовить мальчика к школе, пришлось заняться этим самой, что было несовместимо с телевизионным образом жизни. Когда сын пошел в первый класс, я в принципе могла вернуться в программу, но это означало забросить ребенка. И тогда через знакомых знакомых и дальних приятелей я нашла себе место в маленькой структурке при Торгово-промышленной палате, занимавшейся организацией различных конкурсов и выставок. Там жилось достаточно спокойно, пока после дефолта 1998 года меня не уволили. Однажды как обычно пришла на работу и услышала: «Больше мы в ваших услугах не нуждаемся». Это был шок.
В то время до Жуковского не существовало другого транспорта, кроме электричек. Днем у железнодорожников был перерыв, и я долго сидела на Казанском вокзале, несчастная и отверженная, ожидая, когда меня заберет муж, ездивший на машине на работу в Москву. Никогда не забуду, какой ужас тогда испытывала — работы нет, как жить, непонятно, и получается, что я подвела всю семью. У нас каждая копейка на счету.
Увидев Женю, я разрыдалась:
— Все пропало, все пропало, как мы будем жить!
— Ничего, как-нибудь проживем, с голоду не помрем, — сказал мой замечательный муж. — А пока отпразднуем твое увольнение. Я уже купил бутылку спуманте и сырокопченой колбасы.
