— У вас сразу все сложилось, или поначалу пришлось бегать в массовке?
— У нас многие там бегали. Так всегда было в «Сатириконе»: сегодня ты играешь главную роль, а завтра участвуешь в массовке. Но Райкин поначалу меня абсолютно не замечал, и это подстегивало.
— Как же вы обратили на себя его внимание?
— Просто делая свое дело. В жизни ничего не предпринимал, чтобы понравиться, только в работе. Он увидел это и стал учитывать меня. Оценил в небольших ролях, после чего пошли большие. Однажды Константин Аркадьевич пришел ко мне в гримерную и сказал: «Ты артист, на которого я буду все время разворачивать свое внимание». И надо сказать, что я до сих пор продолжаю разворачивать его на себя, уже не работая семь лет в «Сатириконе». Худруки бывшими не бывают. Райкин для меня все равно остается очень важным и авторитетным человеком. Часто думаю, как бы он отреагировал в тот или иной момент. Поскольку и сам уже художественный руководитель, и мне тоже приходится быть жестким.
Худрук не может быть мягким, он должен быть разным. Чувствовать нездоровую атмосферу в коллективе, и пресекать, и поощрять, и вдохновлять, и идейно направлять. Жесткий худрук — это прекрасно.
— Почему же вы покинули «Сатирикон»?
— Видимо, пришло время. Возможно, я бы не ушел, просто сложилась определенная ситуация, о которой сейчас рассказывать бессмысленно.
— Житейская?
— Эмоциональная. Как показало время, она возникла вовремя. Рано или поздно любое животное отпускает своего детеныша в свободное плавание. Но я еще долго вставал утром с мыслью: надо идти на репетицию. И одергивал себя: да нет, уже не надо. Это была фантомная боль. Когда человеку ампутируют ногу, она у него еще долго «чешется» и «болит». И мне пришлось несколько лет перестраивать себя заново, чтобы двигаться вперед. Но все было правильно. И у нас сохранились прекрасные отношения с Константином Аркадьевичем. Я его очень люблю.
— Он как-то обронил в одном интервью: «Все, кто от меня уходят, просятся обратно, но я никого не беру».
— Ну, я не просился, хотя не исключаю, что когда-нибудь мы встретимся в совместной работе. Мы видимся, считаем друг друга родными людьми, все-таки 18 лет нельзя просто вычеркнуть из жизни. Насколько могу судить по тому, что долетает до моего уха в пересказе друзей, Константин Аркадьевич всегда за меня. И я всегда за него, потому что он действительно очень повлиял на мою жизнь. И нет у меня никаких, боже упаси, обид, наоборот, лишь благодарность за целый спектр необходимых качеств, полученных в стенах «Сатирикона», — характер, силу воли, трудоспособность. За школу Константина Аркадьевича Райкина.
