Их отношения — дважды аномалия. Знатоки человеческой натуры отрицают возможность дружбы между актерами — раз, между мужчиной и женщиной — два. Однако вопреки всему наши герои рядом почти четверть века. За это время поссорились лишь однажды — и для обоих десять дней разлуки оказались непереносимой мукой...
— Вы согласны, что ваши отношения выходят за привычные рамки? Этакое отклонение от нормы...
Анна: Я согласна! Действительно, это аномалия. Причем заметная и окружающим. В прошлом году после моего юбилейного вечера позвонила Екатерина Уфимцева (ведущая программы «Приют комедиантов». — Прим. ред.) и сказала: «Ребята, так не бывает, но вы есть!» И это Катя еще не знала, что Макс спас меня от стресса и провала...
Примерно за месяц до круглой даты озадачилась вопросом: «Справлять или нет? Если да, то как?» Представила застолье, где гости произносят тосты за артистку, которой стукнуло полвека, и стало не по себе. Решила последовать примеру Аверина — он в свой день рождения всегда выходит на сцену в моноспектакле. Тут же набрала его номер.
— Предпочла бы забыть про грядущий юбилей, но народ говорит: «Надо!» Ввяжусь в эту историю только в том случае, если ее выстроишь ты — напишешь сценарий, срежиссируешь.
Говорю, а самой совестно до ужаса — знаю же, какой у Макса сумасшедший график! А он, не задумываясь ни на секунду, отвечает:
— Ладно. Будет тебе моноспектакль, собери материал, а остальное я сделаю сам.
Задание мной было добросовестно выполнено. До юбилея — неделя, а мы еще ни разу не пересеклись, чтобы свести все воедино. У меня начинается паника: «Сама в канву собрать не смогу, потому что не понимаю как. И зачем я со всем этим связалась? Зал в ЦДЛ арендован, приглашена куча народу, билеты проданы. Боже, что делать?! Караул!»
Звоню Максу и слышу:
— Не трогай меня! Все будет нормально! Отрепетируем перед спектаклем.
Зал в ЦДЛ нам дали в три часа дня, а в семь вечера уже выходить на публику. Одна четырехчасовая репетиция — и все. Надежда была только на Макса, и он так красиво, так трогательно все сделал! Был момент, когда у звукорежиссеров случилась заминка и я не понимала, что происходит. И тут из кулисы появляется Максим... Рассказываю, а у самой до сих пор мурашки.
Максим: Перед началом спектакля сказал Нюре: «Давай ты будешь заниматься только собой. Не обращай внимания на технические тонкости, ты просто моя актриса, и я за тебя отвечаю». И вдруг в середине вечера слышу в «ухе»-блютусе, что потерялась очередная фонограмма. А у меня на сцене паникерша! Иду к ней из кулис, еще не зная, что буду делать. Не представляю вообще! Обхватываю Нюру руками, держу крепко-крепко — понимаю, что внутри у нее все ходит ходуном — и начинаю читать Рождественского:
Идут обыденные дожди,
по собственным лужам скользя...
На последних строчках вижу, как машет звукорежиссер: все нормально! Заканчиваю и красиво ухожу за кулисы...
Анна: А я ничего не поняла и не успела испугаться. Стою в его объятиях и думаю: «Как классно читает! Прямо до слез. Придумал, сволочь, заранее ход, а мне ничего не сказал...» Только потом узнала, что Макс, оказывается, спасал ситуацию.
Спустя какое-то время меня попросили повторить спектакль «Монолог женщины». Твердо решила: не буду трогать Макса, справлюсь сама. Тем более что у него в кои-то веки выпало несколько свободных дней, которые он хотел провести в Сочи, чтобы хоть немного отдохнуть.
Максим: Спектакль назначили на пятое января. Я не люблю новогоднюю суматоху, не участвую в елках-корпоративах — улетаю куда-нибудь в теплые края и сижу там в тишине и покое. Четвертого января случайно узнаю, что на завтра намечен спектакль. Звоню Нюре:
— Ну и как ты будешь одна?
— А я не знаю, как буду одна!
— Как ты вообще согласилась на это?!
— Не знаю!
Пришлось срочно брать билет на самолет и лететь в Москву. Даже если я за кадром, как могу оставить ее без страховки? Вдруг кто-то из технических служб схалтурит? Да и психологическая поддержка не будет лишней.
— Вы познакомились в конце девяностых, когда Максим после окончания «Щуки» пришел в «Сатирикон»?
Максим: А вот и нет — много раньше. Еще школьником я занимался в театральной студии при Доме кино, где преподавала мама Ани — актриса и режиссер Ольга Владимировна Великанова. Уже тогда наши жизни были где-то рядом.
Анна: В «Сатирикон» Макс пришел, когда я уже отслужила там семь лет. Вскоре большая часть труппы поехала на гастроли в Екатеринбург. Хорошо помню ночь в поезде, когда никто не спал: рассказывали по кругу житейские и актерские байки, подкалывали друг друга и ржали до изнеможения. Центром компании был Макс — в ту пору благодаря съемкам в рекламе шоколадного печенья кудрявый блондин, яркий, бесконечно артистичный. Тогда-то и началась наша дружба. Максим до сих пор вспоминает эпизод с екатеринбургских гастролей: «Вываливаемся толпой после спектакля «Кьоджинские перепалки» на улицу, и вдруг какой-то мужичок, застыв как вкопанный и вытаращив глаза, тычет в Нюру пальцем: «Ой, я ее узнал! Это ж она чучело играла!»
Максим: У меня помимо веселых эпизодов в памяти о первом периоде в «Сатириконе» осталось ощущение, что я попал как кур во щи. Преподаватели в училище говорили студентам, что выпускают артистов, и получая диплом, я был уверен: вот как выйду сейчас на подмостки — и вся театральная общественность упадет! На деле получилось наоборот: на куски никто не рвал, в театр, судя по тому, что выпускали на сцену только в массовке, вообще взяли для мебели.
Стал задумываться: может, я не на своем месте? Сомнений в правильности выбора профессии не было, но что если «Сатирикон» — не мой театр? От того, что ничего не происходило, было неловко ходить в кассу за зарплатой и совестно называться артистом, когда спрашивали: «А кем вы работаете?» Правда-правда, дошло даже до такого!
Со временем понял: рядом со мной мастер и мне нужно обратить его внимание на себя — чтобы Константин Аркадьевич увидел и мой актерский потенциал, и страстную любовь к профессии, и сумасшедшее желание работать. В конце концов так и случилось, и была пара моментов, за которые я сам себе повесил бы орден. После премьеры «Маскарада», где играл Арбенина, Райкин пришел ко мне в гримерку: «Макс, я думал, что знаю твой уровень, но ты опять удивил, приковав все мое внимание к себе». В другой раз Константин Аркадьевич сказал, что мы с ним похожи.
