И вот наконец журнал «Москва» (№ 11 1966 года и № 1 1967 года) публикует роман «Мастер и Маргарита», который буквально потряс весь земной шар. При мне Елене Сергеевне принесли большой и яркий том, перевязанный красной бумажной лентой, на которой черным шрифтом было написано по-итальянски: «Роман века». Итальянцы перевели роман первыми. А вскоре в СССР начались съемки фильма «Бег», на эстраде артисты стали читать произведения Булгакова... Каждый, кто так или иначе обращался к творчеству вновь открывшегося для своей страны писателя, неизменно приходил к Елене Сергеевне за материалами, консультациями, своего рода благословением. Однажды Елена Сергеевна показала мне письмо от Феллини. Великий режиссер размышлял об экранизации «романа века». Елена Сергеевна в ответном письме посоветовала ему несколько раз подумать, прежде чем приступить к столь сложному произведению. И Феллини ответил ей, что после долгих размышлений все же не решился браться за экранизацию. А вот французы вполне оправдали стереотип об их легкомысленной мушкетерской отваге. Мы с Еленой Сергеевной очень смеялись, когда она перевела мне информацию в одной из французских газет о том, что вышел фильм по знаменитому русскому роману Булгакова. Фильм назывался просто и незатейливо: «Любовь дьявола».
Излишне напоминать, что в Советском Союзе интеллигенция, а особенно творческая, не имела достойного материального обеспечения, за крайне редким исключением. Елена Сергеевна исключением не являлась. После смерти Булгакова, и то после активных хлопот Александра Фадеева, Елене Сергеевне как вдове писателя назначили пенсию в 12 рублей. Гении в России всегда ничего не стоили. И тем не менее вокруг людей, называемых интеллигенцией, витал дух красоты — они умели оставаться на высоте, преодолевая и нужду, и бег времени. Потребность в красоте, точное ее ощущение, умение ее излучать и дарить другим — все это было органичной, неотъемлемой частью их существования. Они умели творить праздник почти из ничего. Однажды приятельница Елены Сергеевны — ее звали Фрида Марковна — рассказала мне, что они вместе были в эвакуации, и Елена Сергеевна, однажды упавшая в голодный обморок, «благоухала французскими духами». И при первой же возможности она красной краской (другой, правда, и не было) выкрасила рассохшийся столик в саду. Так в тени старого дерева начались беседы и чаепития.
