Но это уже случилось во время съемок. Перед ними мы репетировали. Я вместе с моим партнером приезжала к Роману Григорьевичу в его маленькую комнату на «Красносельской». Мы пробирались через книги, которые стояли у него везде — на полу, на полках. Садились на кушетку и читали пьесу. Кстати, недавно разбиралась в бумагах и нашла совершеннейший раритет — текст пьесы весь в моих почеркушках и палочках, их меня научила ставить бабушка: вертикальная палочка означала паузу. Таким было первое соприкосновение со стилем Романа Григорьевича, с его формой, особенной работой с актерами. Он производил совершенно потрясающее впечатление, был невероятно добрым, нежным, что-то рассказывал, говорил образами. Нам все было понятно, а Виктюк сразу стал близким человеком. Нередко он над нами подшучивал и становился совсем родным.
Снимали в Сокольниках, в самой глубине парка, где стояли деревянные дома. Для меня это знаковое место: неподалеку жила бабушкина сестра, к которой мы часто ездили в гости. Мама всегда хотела, чтобы семья была большой, все собирались вместе за столом, общались, может быть, пели и танцевали. Я любила гулять в этом парке. И театр Романа Виктюка теперь находится неподалеку.
Во время съемок было очень холодно, помню, на меня надели шубку из искусственного меха и белые войлочные сапоги с коричневыми кожаными вставками. Еще на мне были бордовый платок и варежки, которые Роман Григорьевич все время просил снять, а мама требовала надеть, сердилась, кричала:
— Рома! Она замерзнет! Она простужена!
— Ничего, Рита, отстань, не смотри! Иди грейся!
Мама была в тулупе и шляпке, когда я к ней обращалась: «Здравствуйте, лошадь!» — она будто бы пробуждалась ото сна и начинала петь Allons enfants de la Patrie. В фильме снимались потрясающие актеры Саша Леньков, Сергей Проханов. Все молодые, зажигали.
Из Сокольников съемки переместились в телепавильоны. Девочка превращалась в принцессу: меня красиво одели, уложили локоны, я стояла перед зеркалом и с ним разговаривала. Роман Григорьевич был доволен: «Видишь, когда тебе объясняешь простые вещи, ты понимаешь не сразу, а когда надо сыграть что-то трудное, делаешь все тут же!» Я лучше его понимала, когда играла что-то спокойное, душевное.
Мне исполнилось тринадцать, когда мама поинтересовалась, кем я хочу быть. Тогда я еще хотела стать актрисой. Позже расхотела, потом опять захотела. Тогда мама спросила у Романа Григорьевича, стоит ли мне поступать в театральный. Это был очень правильный вопрос, как я сейчас понимаю. У меня и бабушка, и дедушка, и папа, и мама — актеры. Но рядом с такой мамой стать хорошей актрисой очень непросто. Виктюк сказал: «Рита, у нее свое мощное дарование!» Я не стесняюсь сейчас об этом говорить и очень благодарна Роману Григорьевичу за то, что он определил мне такой путь.
