Я познакомилась с замечательным драматургом Сашей Галиным, он принес в «Современник» пьесу «Стена», которую поставил Роман. Это был явно и ярко сформировавшийся театральный язык Виктюка, вначале мы даже ругались, поскольку очень трудно было в него окунуться. «Стена» вообще принесла этот театральный язык в «Современник». И зритель к тому времени оказался готов к такой драматургии.
В конце восьмидесятых Виктюк поставил «Мелкого беса» по роману Сологуба. Не в первый раз — видела этот спектакль еще в Таллине. Игорь Кваша, который играл главного героя Передонова, сначала никак не мог встроиться в язык Виктюка. А Игорь был человеком умным и образованным, вообще необыкновенным, он подписывал письма деятелей культуры в защиту писателей Синявского и Даниэля, был известен своими диссидентскими взглядами.
Премьера прошла трудно, невероятный успех обрушился на постановку позже. Не могу забыть этот спектакль, хотя на премьере его не видела. По замыслу Виктюка над оркестром ездила такая фура, на ней стояла скамейка, и Виктюк заставил меня на ней танцевать. На генеральной репетиции я потеряла равновесие и спикировала с дикой высоты со скамейки на оркестр. Там еще были проложены железные рельсы, хорошо, что я не врезалась в них головой. Приехала скорая помощь, генеральная репетиция закончилась для меня потерей сознания и сотрясением мозга. Потом мы очень долго играли этот спектакль и были счастливы, в моей жизни это был интереснейший опыт.
Тамара Скуй перевела пьесу Майнарди «Адский сад», спасибо ей. Виктюк снова поставил яркий спектакль. Потом он еще работал с Валентином Гафтом над большой стихотворной поэмой. Это тоже была интересная постановка, но мне не нравилась тема: кто такой Сталин — бог или дьявол? Меня это не вдохновляло, и я ушла. Виктюк был человеком оппозиционных взглядов, но в каком-то своем роде. Он безумно любил Украину, так же как я, потому что тоже там родилась. Мы с ним всегда тяжело переживали связанные с ней новости — это нас объединяло.
А работа над «Адским садом» развела. Роман был очень экспрессивен на репетициях. Иногда у меня возникал протест против такой агрессии режиссера. Так как я очень болезненно воспринимаю, когда режиссер начинает орать, между нами часто случались стычки, я на него обижалась. Но все равно репетиции Виктюка следовало снимать, это был театр одного актера! Иногда они оказывались даже интереснее того, что происходило потом на сцене. Виктюк в зале смотрелся грандиозно!
Вспоминаю его постановки. «Служанок» смотрела вылупив глаза! Мы ничего подобного не видели! Роман был трудоголиком, он очень много работал, ставил и в Театре Моссовета, и во МХАТе, и в Театре Вахтангова, и в Киеве в Театре Леси Украинки, и в «Сатириконе». Можно перечислять и перечислять. Армия его актеров, куда вхожу и я, огромна. Есть люди, которые на него обижались, и есть те, кто его бесконечно любили и были ему благодарны. В памяти остается то, каким потрясающим художником он был. Именно ему я обязана своей актерской судьбой.
