Я тогда пришла в «Современник» из ТЮЗа. Лилечка Толмачева увидела меня в спектаклях «Мой брат играет на кларнете» и «Я, бабушка, Илико и Илларион» и посоветовала Галине Борисовне взять в «Современник». Мне тогда исполнилось тридцать семь лет, для ТЮЗа это возрастной предел — пора было кончать с курами, девочками, зайцами и пионерками. Еще в одном спектакле я выходила на сцену в роли игрушки, которая летит, гремит и воняет. Надо было уходить во взрослый театр.
Но и в «Современнике» я оставалась жутко невостребованной. Никто не представлял, что со мной делать. Все относились ко мне замечательно, но я играла исключительно старушек. Заболела Любовь Ивановна Добржанская, и мне достались три ее роли. Перешла и роль Богдановой, чудной актрисы из Театра Советской армии, в спектакле «Вечно живые». И еще одну старушку я играла в пьесе Михаила Рощина «Спешите делать добро». В общем, несколько сезонов кроме старушек мне ничего не светило. И вдруг Коломбина! Она решила мою судьбу.
Виктюк тогда находился в очень хорошей форме. Это был самый взлет его таланта, он придумал свой, ни на кого не похожий театральный язык. На «Коломбине» это сформировалось. Он был ярок, фонтанировал идеями, оказался готов к самым великим, самым замечательным своим работам.
Утвердил на другие роли потрясающих актеров. С Гариком Леонтьевым мы потом много раз встречались на сцене, но соединил нас, придумал дуэт Виктюк. Он очень ценил актеров такого плана, как Гарик и я. Как говорится: все мы вышли из гоголевской «Шинели», Виктюк видел нас эдакими Акакиями Акакиевичами. Еще это явление называется «маленький человек», оно открыло важную страницу в истории советского театра.
Мы много лет играли «Квартиру Коломбины». Причем зритель не дорос до спектакля, так же как до «Уроков музыки». Это было совершенно очевидно. Даже умная, интеллектуальная Москва, заполнявшая зал «Современника», поделилась пополам. Для одних случился успех, у других постановка вызывала полное непонимание. Мы повезли ее на гастроли в Питер, где ползала ушло после антракта, а ползала осталось и устроило нам овацию.
Уходя во время действия, зрители выкрикивали что-то оскорбительное, стучали стульями. От страха я даже убежала со сцены за кулисы, там стоял Виктюк, который выпихнул меня обратно. У Гарика Леонтьева мужества хватило, он не ушел со сцены, мы доиграли. Та часть зала, что осталась, не самая большая часть, меньше половины, устроила нам овацию, настоящий праздник. Но жуткий ужас продолжился. Помню, вышла из театра, а у служебного входа меня поджидали недовольные зрители. Набросились: «Как вам не стыдно?!» Я была оскорблена, потому что любила этот спектакль, он был для меня важен.
Мы вернулись в Москву, и постепенно началось восхождение. Дальше «Коломбину» ждал невероятный успех. Мы очень долго ее играли, даже когда по возрасту я уже не тянула на героиню пьесы «Любовь». После нас в «Ленкоме» вышли «Три девушки в голубом» с Инной Чуриковой и Татьяной Пельтцер. Тоже получилась яркая постановка, но она проходила уже легче, чем «Коломбина».
