Когда в Москву приехал кубинский балетмейстер Альберто Алонсо, тот, кто в свое время поставил для Майи Плисецкой «Кармен-сюиту», он спросил, что происходит в московских театрах. Ему сообщили, что на Таганке пробуют объединить поэзию с балетным выражением. Он тогда был категоричен: «Это еще никому не удавалось! Даже Морису Бежару! У него был отдельно балет и отдельно поэзия». Но заинтересовавшись, на репетицию пришел и довольно-таки серьезно прочистил нам мозги своим здравым смыслом. Так рождалась «Федра». Роман понял, что нашел новый театральный язык.
Мы еще не успели выпустить «Федру» на сцену, как однажды он сказал мне: «Алюнечка (так он меня называл), вот мой шарф, я пойду в буфет, выпью кофейку». И пропал на два месяца! На этом новом театральном языке он поставил знаменитых «Служанок» в «Сатириконе». Это была очень хорошая постановка! Но одно дело «Служанки», а все-таки иное — Цветаева. После «Федры» Роман стал другим режиссером, он начал иначе ставить свои спектакли. Более игрово, более авангардно, что ли? Он не стеснялся эротических прорывов на сцене, когда все даже боялись притронуться к этой теме. Я его очень любила. Мы потом кое-что делали на телевидении. Помню, записали поэзию Цветаевой в его режиссуре. Когда встречались на каких-то премьерах, очень радовались друг другу.
Все, пожалуй! Мне безумно жаль, что он ушел. Сейчас, когда все вспоминают его превосходными словами, понимаю: это абсолютно по русской пословице — что имеем — не храним, потерявши плачем. Я сейчас плачу.
Лия Ахеджакова. Взлет
С Романом Виктюком я познакомилась, когда увидела «Уроки музыки» в студенческом театре. Для меня это знакомство с ним и Людмилой Петрушевской стало чем-то судьбоносным, я поняла, как напрочь поменялась драматургия. Наступило новое время в театре. Я это очень сильно почувствовала. Никак не ожидала, что «Уроки музыки» запретят. Спектакль стал действительно первой ласточкой перемен, я была им очарована.
В молодости Виктюк был другим человеком — ярким, ни на кого не похожим, изменился он, когда мы стали зрелыми людьми. А тогда оказалось, что за спиной у него работа в Львовском театре юного зрителя, постановки в Вильнюсском драмтеатре, то есть целая театральная биография.
Мне было крайне интересно с ним разговаривать. У нас обнаружилась общая подруга Тамарочка Скуй, которая сыграла в жизни Виктюка огромную роль. Она была переводчиком итальянской драматургии, помогла ему поставить спектакль в Италии. И это она соединила Виктюка с Галиной Борисовной Волчек. Роман Григорьевич взял четыре одноактные пьесы Людмилы Стефановны и сделал из них постановку «Квартира Коломбины». Поначалу утверждал, что четыре женские судьбы будут играть четыре актрисы, а потом взял да и дал все эти роли мне. Не знаю, зачем ему понадобилось создавать миф, окутывать распределение ролей такой тайной.
