— Ну, ты видела?!
— А что это?
— Я рыбу купил. Карпов! Живых!
— И сколько килограммов?
— А я почем знаю! Тетка тележку вывезла, народ стал рыбин из нее хватать, а я вторую дождался — и полную к кассе покатил!
— Зачем так много-то?
Восторженный тон сменяется обиженным:
— Я целых два часа в очереди стоял — ждал, когда завоз будет!
Неделю мы ели карпов. Я и уху из них варила, и жарила, и котлеты вертела, и пироги пекла, а залежи в холодильнике не убавлялись. Пошла по соседям: «Возьмите карпа, пожалуйста! Просто так, без денег...»
Накануне новогодних праздников маме удалось раздобыть свиную ногу. Прикинули с ней: и на буженину, и на фарш для пельменей, и на холодец хватит. Тридцатого декабря сунулась в холодильник — мяса нет.
— Саш, а куда свиная нога делась?
— Да я плов сделал и бомжам отнес. Возвращаюсь вчера с телевидения, а они сидят прямо возле забора «Останкино». Целая семья. Замерзшие, голодные. Решил их накормить. Ничего, что я так, тебя не спросив?
— Конечно «чего»! Казан хоть забери обратно.
Плов был его коронным блюдом — вкуснее я не ела даже в Средней Азии. Еще Саня изумительно готовил мясо, жарил хворост и пек блины, которые переворачивал не лопаточкой, а подбрасывая на сковородке. Однажды в отсутствие мужа я попробовала повторить этот трюк и получила ожог — горячее тесто плюхнулось на руку.
Единственное, что не то чтобы омрачало, а, скажем так, немного осложняло нашу жизнь, — Санина ревность. Садимся в троллейбус, тот, трогаясь, дергается, и какой-то мальчик на меня натыкается. Соловьев стоит с каменным лицом, а когда подъезжаем к следующей остановке, командует:
— Выходим!
Семеню следом:
— Саш, что случилось?
— Почему он именно на тебя наткнулся?
— Потому что рядом стояла. Саня, не дури! Это же ребенок.
— Знаю я таких — молодых да ранних.
На вечеринке отводит в сторону:
— Заметила, какими глазами на тебя вон тот хмырь пялился?
— Нет. Я на тебя смотрела и больше никого не видела.
На репетиции главный режиссер, приобняв, делает замечание: «Понимаешь, Люсечка, вот эту фразу нужно произносить несколько иначе...» Мгновенно рядом возникает Соловьев и разъяренно шипит мне в ухо: «Если этот старый козел сейчас же не уберет руку с твоего плеча, я ему в морду дам!»
Иногда не выдерживала:
— Саша, ты меня обижаешь! Неужели я недостойна твоего доверия?
— Достойна, конечно, но если вижу рядом с тобой кого-то в штанах, кровь кипеть начинает!
Ревнивцем Саня был в своего папу. Однажды, уже после кончины мужа, свекровь призналась: «Я ведь только когда Ивана схоронила, начала ходить глядя перед собой, а не под ноги. При нем не дай бог было с кем-то глазами встретиться...»
Свекра не стало в 1979 году. Он умер один, в Норильске. Сашина мама в это время была в Москве. Сане позвонили соседи: «Отца давно никто не видел. Звоним в дверь — не открывает. И запах из квартиры нехороший. Вызвали милицию, слесаря. Готовься к худшему, Санек, и первым же рейсом вылетайте с матерью сюда...»
