Когда учился в первом классе, учительница заявила директору: «Или я, или Забродин! Этот ребенок дискредитирует меня перед классом. Сегодня на уроке читаю задачу:
— В густом бору росли два дерева...
А он:
— Что, всего два?
И весь класс хохочет, до конца урока привести детей в чувство не могла!»
Сейчас подумала: как жалко, что Саша не услышал, не узнал всех этих историй. Как бы он с нами над ними смеялся, с какой гордостью смотрел бы на Мишку-младшего!
Саня ушел, когда внуку было всего несколько месяцев, зато сыну Мише, Кате и ее дочке Светочке соловьевской любви и заботы досталось сполна. И еще с каждым из троих у Сани были общие интересы. С Катей они ездили на Птичий рынок за экзотическими рыбками и водорослями, с Мишей копались в автомобильных моторах, со Светой рыбачили.
Сейчас пытаюсь понять: когда же водка стала брать над ним верх? Муж не был трезвенником: мог выпить дома за праздничным столом, в компании с друзьями. После выхода «Зеленого фургона» они с Димкой Харатьяном регулярно закатывались в рестораны и к приятелям на дачи, но чтобы наутро Соловьев хотел опохмелиться, а потом добавить еще и еще — нет, такого не было. И даже связанные с водкой ЧП поначалу не воспринимались мной как катастрофа и сигнал тревоги.
В начале восьмидесятых Саню пригласили в картину «К своим!..» на роль детдомовца, который приехал в колхоз и стал работать трактористом. Когда выяснилось, что нужно отправляться на месяц в киноэкспедицию, Соловьев заявил: «Я столько времени без тебя не смогу. Отпрашивайся из театра, бери отпуск за свой счет».
Приезжаем, селимся в гостинице — и Саня отправляется в народ. В деревне, куда прибыли, чуть ли не в каждой избе для любимого актера — знаменитого Красавчика из «Зеленого фургона» — накрыт стол. В три часа ночи слышу шепот над ухом:
— Люсяш, проснись! Я трактор в болоте утопил.
Всматриваюсь в лицо мужа — вроде не очень пьяный. Или разом протрезвел от испуга и купания в холодной жиже?
Строго спрашиваю:
— Ну, и что теперь делать?
— Надо водки достать. За нее деревенские мужики обещали трактор вытащить.
Скребусь в дверь к гримерам:
— У вас водка или спирт есть?
А они уже в курсе, что Соловьев трактор утопил, поэтому с расспросами не пристают, а с ходу докладывают:
— Только «Тройной» одеколон.
Стоящий неподалеку Соловьев кивает:
— Пусть хоть «Тройной».
Наутро стук в дверь. Открываю — на пороге все руководство съемочной группы:
— Где Соловьев? Что он сделал с трактором? Ваш муж помнит, что сегодня начинаются съемки? Он вообще в состоянии работать?
В эту минуту к гостинице подъезжает мой Сашечка — на чисто вымытом тракторе, в ослепительно белой рубашке, сверкая ясными глазами.
— А с чего вы вообще взяли, будто что-то произошло? — мигом сориентировавшись, атакую я. — Откуда подобный тон?
Директор и вся свита стоят как описавшиеся пудели, мямлят что-то вроде: мы же ночью слышали, что он трактор утопил и как вы водку искали.
