Трудно дался образ удава в «38 попугаях» — главным образом, потому что змеи мне неприятны. А как сделать симпатичным героя, если не любишь его? Я долго мучился, а потом такая же проблема была у Василия Ливанова: он не сразу нашел интонацию, чтобы удав получился мудрым, а не зловещим.
Была и такая практика, когда актеры помогали нам в создании образов: Рубен Симонов, который озвучивал Раджу в «Золотой антилопе», сначала приехал на студию, накрутил на голове тюрбан и читал сценарий, проигрывая каждое действие. А аниматоры запоминали и срисовывали его артистические жесты — это помогло нам оживить персонаж.
Такая же техника была в «Аленьком цветочке»: в чудовище облачился Михаил Астангов, которому в качестве горба подложили на спину под одежду подушку, а принца играл молодой Алексей Баталов.
— А были реальные прототипы у ваших персонажей?
— Иногда я брал какие-то черты, но это никогда не был точный портрет человека. В мультфильме «Варежка» на образ мамы меня в какой-то степени вдохновила одна художница студии: необычный персонаж — отстраненная, не от мира сего. А образ судьи на соревнованиях собак в мультфильме срисован с режиссера Романа Качанова. Он был крупным, в молодости занимался боксом, весил больше ста килограммов — и все отмечали это сходство, но никто не обижался. Роману, мне кажется, это даже было приятно. Он, несмотря на свою внешнюю простоту, был очень тонким художником, который чувствовал любые нюансы фильма.
