— Подойди к Степанкову на расстояние винного перегару — снимать в лицо его нельзя, режиссер вчера перебрал. Он с тобой поговорит, после чего ты разворачиваешься и бежишь по полю.
— Куда бежать, Тимофей Васильевич?
— А вон туда, где кобель ссыть.
Так что к встрече с народным артистом я была подготовлена. Обычно он подходил и как бы невзначай клал мне руку на грудь. Все, кроме меня, Левчука боялись, а я как хрясну его по руке:
— Тимофей Васильевич, как вам не стыдно, зачем вы меня щупаете?!
— А что такое, у тебя там ничего нет.
Меня он выделял. Когда актерам задерживали выплату суточных, к Левчуку посылали меня.
— Тимофей Васильевич, ребятам хлеба купить не на что.
— Иди в другую комнату, зовите сюда Чужого.
На картине работал директор с такой фамилией. Он являлся и огребал по полной. Процитировать Левчука не могу, запикать его речь в журнале не представляется возможным: «Чтоб гроши были завтра же!»
Левчук любил тех, с кем работал. Подъезжал за мной в гостиницу:
— Наталка, поедешь в моей машине.
— Тимофей Васильевич, куда же я сяду? Впереди вы, позади Степанков и оператор Плучек.
— Ну, ты худенька, сколько тебе там трэба того миста?
Выехали за город, Левчук дает указание водителю: «Коля, остановись, вытаскивай скатерть-самобранку».
Коля накрывает поляну, ставит бутылку коньяка, достает тонкие стаканы. Левчук пил исключительно дорогой коньяк. Разливают всем, мне – чуть-чуть.
Говорю:
— Тимофей Васильевич, когда работаю, я не пью.
— Наталка, Коля тоже не пьет — он за рулем. Плучеку выставлять камеру, ему налили немного, не так, как Степанкову, у которого есть время протрезветь.
— А мне зачем?
— А тебе за компанию.
— Я не могу.
— Ну тогда и мы пить не будем.
Время идет, никто никуда не торопится. Мне приходится пригубить коньяк. Левчук хлопает в ладоши:
— О, Надежда Алексеевна спросит «С кем пил?», а я скажу — «З Наталкою».
Жены он боялся панически.
В один из дней съемки переместились на Днепр. Левчук стоял на плоту посреди воды, руководил процессом. Вдруг в мегафон скомандовал: «Повернуться усем от плота, режиссер буде отливаты».
Когда градус неприличия зашкаливал, пыталась взывать к совести:
— Тимофей Васильевич, так нельзя!
— Я тридцать семь лет Тимофей Васильевич, я хо?чу...
— Надо говорить хочу?.
— Хорошо, так вот, Наталка, я хо?чу...
По сей день вспоминаю его по-доброму. Меня он щадил, знал, что параллельно снимаюсь еще в четырех картинах.
Коллеги нередко упрекают молодых актеров в отсутствии профессионализма. Мне в этом смысле везло. В «Русской наследнице» снималась с Никитой Емшановым. Работали в самом центре Москвы. Автобус, где мы переодевались, был припаркован рядом с трамвайной остановкой. Моя героиня в очередном эпизоде была одета в халат, накинутый на ночную рубашку. Так я и выскочила на улицу, углубившись в текст роли, и совсем не понимала, почему выходящие из трамвая люди окидывают меня какими-то странными взглядами. Стою, и вдруг навстречу бежит Никита. А я видела его в «Штрафбате», подумала еще: какая интересная внешность, его ни с кем не перепутаешь. Никита поравнялся со мной и остановился как вкопанный:
