Надо было что-то предпринимать, учитывая явную агрессивность новоявленных поклонников мастера и их абсолютное равнодушие к его судьбе. Неожиданное решение деликатной проблемы нашел наш сын, которому в то время было девять лет и который был «своим человеком» на лодочной станции. Он стал ежедневно, как говорится, «отовариваться» в столовой сухим пайком на двоих и сразу же уходить вверх по реке вместе с Гриценко, к которому искренне привязался».
К счастью, мне не довелось увидеть Николая в плачевном состоянии, поскольку к сестре он уже не приезжал. А вот вахтанговцы стали свидетелями безобразной сцены, разыгравшейся в театре. Гриценко получил зарплату, отправился с ней домой, но вскоре влетел в театр с воплями: «Мои деньги! Где эта воровка?» И чуть ли не с кулаками набросился на кассиршу. Та пыталась его вразумить: мол, выдала деньги в полном объеме, вот ваша подпись в ведомости. Но народный артист не верил, только все больше гневался, сыпал угрозами. Позвонили Алле, та сказала: «Ничего не могу с ним поделать, сама его боюсь, поступайте, как считаете нужным». И тогда вызвали скорую психиатрическую помощь. А Алла вроде бы подписала все документы, что не возражает против такой госпитализации: муж неадекватен.
Так Гриценко оказался в отделении психиатрической клиники. Лечение было тяжелым: психотропные лекарства изменяют сознание, к тому же санитары там с больными не церемонятся. Евгений Рубенович приезжал в больницу, интересовался, как долго там собираются держать Николая Олимпиевича. Во многих спектаклях звезде вахтанговской сцены замены не было. Что с ними делать — снимать с репертуара? Врачи честно сказали: не надейтесь, что он вернется к работе, мы можем притормозить болезнь, но излечить от деменции еще никому никого не удавалось. Правда, Гриценко верил, что выйдет из больницы, собирался подать на развод и нанять домработницу, которая станет за ним ухаживать.
Это неправда, что его никто не посещал. Туда нечасто, но ездила Лилия. Странно, у брата и сестры была всего лишь пятилетняя разница в возрасте, а теплых родственных отношений не сложилось. Навещали его и коллеги из театра, и дочь Катя с мамой. А вот жену Аллу, как мне говорила Лилия, врачи категорически запретили пускать. После ее визитов Николай Олимпиевич перевозбуждался, приходилось колоть дополнительные дозы успокоительного.
