В Москве ситуация ухудшилась, поскольку Гриценко начал сильно пить. Режиссер Сергей Евлахишвили вспоминал: «Его считали актером номер один и режиссеры, и собратья по ремеслу. Он играл в театре, снимался в кино. Запомнился зрителям и своим Рощиным, и Карениным, и Шадриным, и Грацианским, и Протасовым, и иными ролями, но в нем был такой заряд энергии, что всего этого было недостаточно. На телевидении я делал о нем большую передачу — его творческий портрет. Необходимо было снять фрагмент из спектакля «На золотом дне» Мамина-Сибиряка, где Николай Олимпиевич играл Молокова, вызывая зрительские овации и восторги критиков. Вздыбленный своей силой, которую приложить ему некуда, Тихон Молоков — буян и самодур. Однако в том виде, в котором Гриценко приехал в студию, и буянить-то было невозможно. Казалось, он совершенно отключился и пребывал в бессознательном состоянии. Следовало отменить съемку, но вахтанговцы отправлялись на гастроли. Отказаться от фрагмента?.. И тут Юлия Борисова, также занятая в сцене, сказала мне: «Возмутитесь, прикрикните, он соберется». И обратилась к операторам: «Но это будет только один дубль».
Крикнуть на Гриценко я не мог. Придав голосу свирепость, обратился к нему:
— Николай Олимпиевич, как вы можете...
И вдруг он тихо ответил:
— Сейчас, сейчас.
Произошло, казалось, невозможное. Включилась актерская воля. Он встал, собрался и сыграл так замечательно, как, по свидетельству хорошо знавших его людей, не играл той сцены ни до ни после. А потом упал как подкошенный. Бахус не мог сладить с его талантом, но он отнимал у него жизнь».
Владимир Разумный рассказывал: «Незадолго до его кончины в 1979 году мы снова свиделись с ним в Доме творчества Всероссийского театрального общества под Москвой, в Рузе. Непрерывное актерское напряжение и годы взяли свое — он явно сдал физически, любил вечерами засиживаться в «Угольке» — вечернем кафе, окруженный двумя-тремя молодыми людьми, а затем загадочно исчезал. Тайну подобных исчезновений мы с женой разгадали довольно скоро, ибо взяли за обычай в эти предвечерние часы брать две лодки и устремляться вверх по стремительному течению Москва-реки к устью Рузы.
Кстати, тщетно пытаясь обогнать идущего впереди неутомимого гребца театроведа Юрия Дмитриева, который и рассказал нам о секрете исчезновений великого актера. Действительно, на обратном пути, когда мы мчались по течению реки, увидели в полумраке согбенную фигуру одинокого человека, стоящего прямо на обрыве, над водою. Его здесь бросили лихие молодцы, приноровившиеся выпивать за его счет вдали от всеобщего внимания. С трудом перевели его на хлипкий ялик и доставили до комнаты в Доме творчества. Но молодцы отнюдь не успокоились — и история повторялась вновь и вновь.
