Филя был красив как принц и чем-то похож на молодого Алена Делона. Мы с ним дружили. Я стала его любимой игрушкой, потому что меня легко рассмешить. Янковский — человек с хорошим чувством юмора, а я — благодатный объект для тренировок. Например заходим с ребятами в метро, Филипп мне что-то говорит, от хохота я сажусь прямо на пол. Если это происходило на улице, могла в приступе смеха упасть в сугроб. Мой мучитель стоял рядом и с серьезным лицом просил прощения у прохожих: «Сестренка младшая. Уж такой она уродилась. Простите...» Однажды едем в автобусе. Я смотрю в окно, вдруг он меня окликает. Поворачиваюсь, а Филипп надвинул вязаную шапку на лоб так, что из-под нее уши как локаторы торчат, глаза скошены к носу, слюни текут по подбородку. Ну конечно, я начинаю смеяться до слез.
В спектакле «Матросская тишина» Янковский в одной сцене должен был подарить моей героине что-нибудь на память. Мы сидели на подоконнике, а Филипп делал бровки домиком и говорил: «Да у меня и нет ничего... Ну разве что вот это». И начинал «это» искать в кармане. Каждый раз замирала, готовясь к сюрпризу. Из кармана он с каменным лицом доставал всегда разное: то рубль, то календарик с фотографией своего папы, Олега Янковского, в белом костюме, то кусочек хлеба. Этого было достаточно, чтобы на меня нападал хохотун, хотя долго готовила себя: «Нельзя колоться...»
Но все это было потом. А пока начались занятия в Школе-студии. Первый день, мы ждем Олега Палыча. Все расположились в аудитории, расслабленно обмениваются летними впечатлениями, подкалывают друг друга. После додинской бурсы сижу прямо, держу спину, ноги вместе, ну и улыбаться, само собой, нельзя. Заходит Табаков. Как солнце. Никто не пошевелился, только нестройный радостный хор: «Здрасте, Олег Палыч!» Никакого пафоса. И начинается семейный совет: что делали летом и что собираемся делать дальше. Минут через пятнадцать открывается дверь и входит Филя.
— Олег Павлович, извините! — ласково улыбается он.
От страха даже зажмурилась: сейчас, думаю, Табаков его просто изничтожит. Привыкла, что за провинность жестко наказывают. А он только гостеприимно рукой махнул:
— Привет, Филимон, заходи...
И тут поняла, что я в раю, в раю для артистов. У Табакова началось мое счастье. Мало того что к нему на курс попала, еще и ребята оказались очень сильными: Володя Машков, Женя Миронов, Филипп Янковский, Ира Апексимова, Валера Николаев... Свобода, равенство, братство! Может быть, я особенно остро это чувствовала, потому что пришла от Додина. Не ожидала, что можно постигать профессию не на основе насилия, а на основе любви.
