Мне вежливо намекнули, что звонить пока не надо, Армен Борисович какое-то время не сможет подходить к телефону и сам свяжется со мной. Действительно, где-то на пятый день он перезвонил, у него была немного замедленная речь, но я услышала главное: «Приезжай и помогай!» Шел последний год учебы в консерватории, я готовилась к госэкзаменам, но, естественно, тут же поехала в Москву.
Сердце сжалось, когда увидела больного, полумертвого человека в холодной заброшенной пыльной квартире. Но это не испугало. Всего за неделю мне удалось отогреть его, вернуть к жизни, преобразить. Он вышел из тяжелого состояния очень быстро, на глазах, даже врачи отказывались верить, что такое возможно. Перед моим возвращением домой пришел доктор, провел обследование и сказал Армену Борисовичу, показывая на меня: «Вот оно, ваше лекарство».
Увы, уже тогда болезнь сказалась на характере Джигарханяна. После первого микроинсульта стали появляться раздражительность, вспышки неконтролируемой ярости. К примеру, он почему-то очень сильно начинал нервничать при появлении своей сестры. Хотя это Нара Борисовна за ним ухаживала, пока не было меня, готовила для него потрясающе вкусные армянские блюда. Необъяснимо, но именно на близких людей он срывался чаще всего. Потом, конечно, отходил, извинялся.
Иногда я пыталась понять, почему он ругается, что стало причиной. «Ой, не знаю. Давай не будем. Ты же понимаешь, я эмоциональный человек, южный», — отговаривался Джигарханян. С годами он стал хитрить и все списывать на возраст. Мол, что с меня возьмешь, мне же восемьдесят два года...
Его друзья и родственники много рассказывали о том, каким открытым, дружелюбным и компанейским был раньше Армен Борисович. Я этого почти не застала. Мне уже достался человек, который к семидесяти годам с трудом мог сдерживать эмоции. Но в этом и есть особенность отношений: я-то видела в нем только хорошее! Зачем акцентировать внимание на недостатках? Они есть у каждого. Мои родители тоже могут ссориться, я сама не подарок, но зачем выносить это за пределы семьи?
На протяжении шестнадцати лет я постоянно искала ему оправдания: он народный артист, ему много лет, он имеет право капризничать и быть неудобным. Я, конечно, все эти годы себя ломала и подстраивалась под него. А как иначе? Приходится, если любишь человека и живешь с ним.
